Змеиный крест

Энни Вилкс (2022)

Мечтает ли служанка оказаться наследницей древнего магического рода?Что делать, если судьба вышвырнула тебя из тени на свет, и ты стала важной фигурой в интригах знатных семей и развертывающейся войне?Полюбит ли тебя таинственный шепчущий, если заглянет в твою душу? Будет ли он защищать тебя, даже зная все твои секреты?И можно ли случайно встретить скрывающегося под чужой личиной опаснейшего человека Империи и остаться в живых? Что будет, если он разглядит тебя, спасет — и запомнит?_______Первая часть дилогии. Вторая часть — «Запах ночного неба».

АЛАНА

Теперь время шло совсем иначе.

Алана и Хелки очень подружились. Жизнерадостная, смешливая, добрая, но озорная Хелки смогла не только расположить к себе Алану, но и сделать ее пребывание в Приюте по-настоящему приятным всего одним простым приемом: она начала носить подруге книги. Когда Хелки впервые оставила на столе тяжелый и пахнущий библиотекой фолиант, не забыв положить сверху записку с предложением обсудить прочитанное, Алана не поверила своему счастью. Запретному, нужно сказать, счастью.

— Это не нарушает правила? — осведомилась Алана, с трепетом держа в руках первый том сочинений Сотиана Белонравого. Ей совсем не хотелось слышать очевидного ответа.

— Это я взяла книги в библиотеке, — ответила Хелки как ни в чем не бывало. — Ну, я ж постоянно тут торчу, так вот пошла работать — и оставила случайно.

Хелки со свойственной ей легкостью брала ответственность на себя. Алана была готова ее расцеловать.

— Правда? — переспросила она еще раз, прижимая книгу к груди, уже не готовая ее отдавать. Как же она изголодалась по чтению!

— Ага. — Хелки подмигнула. — Это еще что. Я все время с книгами неаккуратна. Со мной всякое бывает. Голова моя дырявая! Узнают — пусть наказывают, что делать, буду внимательнее впредь!

Она рассмеялась так звонко и тепло, что Алана ясно поняла: никуда невнимательность подруги не исчезнет.

— Спасибо! — воскликнула Алана, обнимая подругу, отчего книга болезненно врезалась в ребра обеим.

Хелки потерла бок и игриво протянула:

— Ну, это уже травма. У меня к этой книгне неприязнь. Мне понадобится много дней на ее изучение.

— Два, — тихо поправила ее Алана.

— Серьезно, я читаю так быстро? — деланно удивилась Хелки. — Ладно, два. Раз я такая быстрая, я многое успею изучить… А если серьезно, — внезапно проговорила она. — Я не рискну приносить книги о заговорах или ритуалах, но ведь они тебе и не нужны. Что тебе интересно? Древние сказания, описания магических битв тысячелетней давности, легенды о великих семьях, сказки, рассказываемые детям всех концов света?

— Все, — неверяще ответила Алана. — Может, сказки чуть менее интересны.

— А вот это ты зря, кстати, — ответила Хелки. — Один наш наставник, историю преподает, говорит, что через сказки мы смотрим на мир глазами тех, что их написал, и смотрим им же в душу. И правда, когда читаешь заморские, это совсем не как наши. Одни сказания Пар-оола чего стоят! Будто находишься в чужой шкуре. Надо бы и тебе попробовать.

— Убедила, — не особенно сопротивляясь, сдалась Алана. — Хочу побывать в шкуре детей Виллионских рыбаков или подростков племени Тиубаи. Я о них только слышала.

— Договорились, — кивнула Хелки. — Виллион и Тиубаи. И еще что-нибудь. У меня задание по истории, по сказкам. Обсудишь со мной? Я не очень усердная в этом, а мне эссе писать…

— Но сначала Сотиан Белонравый, — строго сказала Алана.

Глаза Хелки смеялись.

— Благодарю, наставник, но сначала работа, — ответила эта солнечная девушка и, взмахнув кудрями, унеслась в сторону столовой, оставив Алану наедине с ее сокровищем.

Уникальные книги, каких она никогда бы не нашла в родной земле, отвлекали Алану почти от всего. Стоило ей погрузиться в мир витиеватых слов — и тоска по родным временно отступала, уступая место хитросплетениям сюжета. Она читала, казалось, каждый миг, не посвященный работе или общению с Хелки, запоем, проглатывая с одинаковым рвением и тяжелые трактаты, и юмористические фантазии, и не зря разрекламированные Хелки сказки.

Кроме того, теперь Алана с Хелки часто обсуждали прочитанное. Различия между ними в этих дискуссиях стирались, и Алана больше не чувствовала себя не способной поддержать беседу о чем-то важном простачкой. Ей нередко удавалось отстоять свою точку зрения, и эти маленькие победы, идущие на пользу обеим, грели ее. Девушки спорили о мотивах первых Вертерхардов и Теренеров, о причинах их пронесенной сквозь века вражды, о том, были ли достаточными меры по удержанию в составе Империи Серой земли восемьсот лет назад, и мог ли отец нынешнего императора передать трон не младшему сыну, а племяннику. Алана с удовольствием закапывалась в сборники законов, чтобы найти ответы на самые сложные вопросы домашних заданий Хелки, и та, не отличавшаяся подобной въедливостью, искренне благодарила подругу, признавая, что без нее изучение истории и судебного дела было бы скукой смертной.

Перед сном, лежа под тонким шерстяным одеялом, Алана часто воскрешала в памяти теплое письмо мамы. Она представляла себе дрожащие завитки ее ровного почерка, как слова были расположены на листе. Мысленно она перечитывала письмо снова и снова — и каждый раз оно приносило отголоски того облегчения.

Все еще переживая за маму и Еву, теперь Алана представляла, как вернется домой после истечения контракта, обнимет их — уже почти взрослую сестру и поседевшую мать — и скажет спасибо за все, что Вила сделала для нее в ущерб себе. Алана наконец чувствовала себя так, будто место, в котором она оказалась, и правда было доброй сказкой, и теперь просыпалась не в слезах, а с улыбкой.

Она узнавала о Приюте все больше и больше, и ее затягивало происходящее вокруг, пусть оно происходило и не с ней. Когда Алана начала ее замечать, атмосфера Приюта поразила ее воображение. Всю жизнь не вылезавшей из книг девушке повезло стать активным наблюдателем древней легенды. Бродя по мощеным тропинкам в тени раскидистых каштанов, разглядывая мерцающие, покрытые рунами камни стен, прислушиваясь к какому-то неземному ветру, доносящему до нее знакомый шепот с нотками свиста, Алана вспоминала мечту Вэла. Да он бы жизнь отдал, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Приют, и такого представить себе не мог! А Алана, прячась в тени, могла наблюдать, как послушники изменяли законы мира, как создавали вещи из ниоткуда, как явления перетекали из одного в другое, повинуясь их словам. Их шепот, естественный для них как обычная речь, не казался Алане чужим. Каждый раз становясь свидетелем чудес, она, к стыду своему, чувствовала такой опьяняющий восторг, что только спасительного тепла амулета было достаточно, чтобы привести ее в чувство.

Хелки однажды увидела, как Алана застыла перед ссорящимися послушниками, и со свойственной ей проницательностью поняла, что происходит. Она объяснила подруге, что в Приюте послушники не проводят меньше пятидесяти лет, и такой уровень тайного языка достигается очень медленно. Сама она могла прошептать всего несколько простых исцеляющих и скрепляющих заговоров — и те изматывали ее, хотя преподаватели и считали ее талантливым целителем.

— Сколько же живут шепчущие, если могут запросто кинуть пятьдесят лет на обучение? — спросила у подруги Алана тогда.

Хелки только пожала плечами:

— Да сколько захотят и сколько смогут. Только о возрасте никто обычно не спрашивает, и сам не говорит тоже. Я вот слышала, что одному из наставников почти четыре сотни лет.

Эта цифра глубоко поразила Алану, привыкшую к мысли, что существовать больше ста лет почти никому не удается.

— Разве такое возможно? — спросила она недоверчиво. — У вас возраст не афишируют, так может, он не так велик?

–Или еще больше может оказаться, все возможно, — возразила Хелки. — И ты разве не знаешь об императоре? Он даже не шепчущий, а ему триста пятьдесят почти. Все стараниями целителей, они поддерживают в нем жизнь, что могут делать еще долгие и долгие годы.

— Одно дело он, — попыталась сохранить остатки своей веры Алана. — Одна моя знакомая торговка говорила, что он совсем уже одряхлел и выжил из ума. И что при нем шепчут почти постоянно. Но как может кто-то, кого не заговаривают ежесекундно, так долго жить?

— Я, кстати, не думаю, что постоянно, — задумчиво ответила Хелки. — Замедлять старение и умирание сложно, но вполне можно… А вот насчет второго — мы просто не стареем, магия в нас сама поддерживает наши силы. У нас и совершеннолетие наступает поздно, лет в сто, не раньше. Для наставников мы именно поэтому дети. Они иногда и называют нас детьми.

Алана почувствовала укол зависти и постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно:

— Ты меня пугаешь. И сколько же тебе лет? Сто? Пятьсот?

— Мне сорок два, — пожала плечами Хелки.

Алана удивленно присвистнула. Хелки выглядела максимум на двадцать.

— Вот это да… — прошептала она.

— Ой, ты извини, — вдруг поняла Хелки свою ошибку. — Прости, пожалуйста. Я так привыкла все с тобой обсуждать, вот и несу все подряд, язык у меня как помело. Ты не обижайся, что я как будто хвастаюсь.

Алана через силу улыбнулась:

— И вы что же, живете, пока вас не убьют?

— Ну… — Хелки как-то осеклась. — Не думаю, что такая уж разница между нами. Разве времени может быть достаточно?

— Наверно, — подхватила ее волну Алана. — Но мне нужно куда серьезнее выбирать, чем я хочу занять оставшиеся, может, лет шестьдесят.

— А сколько тебе лет? — спросила Хелки, хлопая глазами.

— Мне двадцать девять, скоро тридцать.

— Я бы не сказала… — Хелки взяла Алану за плечи и внимательно вгляделась в ее лицо. — Я бы вообще не смогла назвать твой возраст. Правда. Но знаешь что… Я обещаю тебе, что когда стану целителем, то продлю тебе жизнь минимум до ста лет!

— Ого, — Алана улыбнулась. — Согласна! Только тогда мне придется решать, что же делать в эти сто лет…

— А ты бери пример с меня, начинай с простого! — развела руки Хелки. — Я вот когда отучусь и заплачу за обучение, собираюсь для начала посетить все девять земель и познакомиться со всеми герцогами до одного! А потом…