В моей шкуре

Юлия Узун, 2023

Не каждому человеку дано смириться с расставанием, тем более, если это не обоюдное желание. И что в таком случае делает брошенный и обиженный? Да! Он мстит. А что если таких брошенных окажется двое? Они обращаются к гадалке, и в одно прекрасное утро их бывшие пассии просыпаются в… чужой шкуре!От автора: повествование от первого лица двух главных героев. Будьте предельно внимательны – в родах первые главы можно запутаться.

Глава 6

Ника (Николай)

— Мама?

Знакомая женщина в бигудях вылупила на меня круглые глаза.

— Что, простите?

Мысленно поругала себя за глупость — всё время забываю, что я — это не я.

— Вы мама Вероники? — быстро нашлась, одарив мамулю любезнейшей улыбкой. — Меня зовут Коля. Я — её друг.

Мамины руки уперлись в бока, брови сошлись на переносице, а маска из глины потрескалась от движения лица. Сейчас она мне устроит. Хорошо, я успела продумать все возможные ответы на предполагаемые вопросы.

— Коля, значит. Друг.

— Всё правильно.

— А Вероника где? Почему она не пришла сама?

— Она уже на вокзале, а так как я живу поблизости, то и вызвался помочь ей с просьбой. «Главное, не забывать говорить в мужском роде», — постоянно настраивала себя. — Простите, ма… Анна Аркадьевна, но ваша дочь может опоздать на поезд, если я не потороплюсь.

Я сделала шаг вперёд, но мама и не думала меня впускать.

— Стоять. Звони ей.

— Что?

— Я говорю, звони Веронике. Хочу услышать её голос. А то мало ли… откуда я знаю, вдруг ты её похитил и держишь в каком-нибудь подвале.

— Угу… Хорош похититель, который приходит в дом за вещами для своей жертвы, — шутливо высказалась, чем разозлила дорогую мамочку.

— Не заговаривай мне зубы. Звони моей дочери. Сейчас же! — Она прищурилась, разглядывая моё лицо. — Покажи-ка ты, Коля, свой паспорт.

— Я забыл телефон, — сказала я, нашарив в кармане свой айфон, а заодно и кнопку, которая полностью его отключит. И где же я паспорт достану?

— Артём! — крикнула мама куда-то в комнату. — Неси свой мобильник!

Вся надежда на брата. Я напряглась всем телом, нервы так и звенят. Артём лениво выполз из тёмного коридора. Его скучное, усталое лицо при виде меня тут же преобразилось. Он реально обрадовался.

— А, Колян! — Он протянул мне кулак, чтобы я стукнула по нему в знак приветствия. — Рад тебя видеть. Какими судьбами у нас?

— Да, твоя сестра попросила вещи взять, — я извлекла из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо листок и показала Артёму список, который сочинила, пока ехала в метро.

Мама отобрала. Прочитав несколько строк, она немедленно узнала мой почерк.

— Да, это Ника писала. Постойте-ка, — её маска на лице вновь задвигалась, — это не тебя я видела с Артёмкой на улице?

Мы с братом переглянулись, мысленно договариваясь:

Импровизируем?

И тут нужно отдать должное Артёму. Он смог придумать достойную историю и убедить маму, что некий внезапно возникший Коля — давний друг Вероники. Я подала знак брату, что он может спокойно набрать мой номер, что тот и сделал. Компьютерный голос провозгласил, что Вероника недоступна и хотя маму это еще больше насторожило, она не стала возражать против того, чтобы Тёма провёл меня в комнату — мою, естественно, — взять нужные мне вещи.

— Где ты живёшь? — шёпотом спросил брат, когда мы закрылись в моей спальне.

— У Таньки.

— Еще не выяснила, как превратилась в мужика?

— Даже не знаю, с чего начать, Тём. Абсолютно никаких предположений. Таня считает, что мне кто-то решил таким образом отомстить… ну, — подумав, добавила: — Или мстят именно этому парню, а я случайная жертва.

— Я надыбал инфу…

Артём замолчал, так как за дверью послышался шорох. Странно, подумала я, мама никогда не подслушивала. Неужели я такой подозрительный тип?

Сложив вещи в дорожную сумку, я посмотрела на Артёма. И он жестами показал, что отправит найденную информацию мне на электронную почту. А потом я его обняла. Так, как должны обнимать старшие сестры младших братьев.

Андрей (Нелли)

— Ты рехнулся?!

Это нормальная реакция моей сестры. Вот только мне нужно быть осторожнее с заявлениями, когда её рот набит едой. Бедняжка, чуть не подавилась.

— Ну, это же как вариант. Не кипятись. Уж кому, как не мне известно, что женщины имеют особые чары. Сдружиться с семьёй Бесовых через Злату — не самая плохая идея.

— О, да! — Виола ткнула в меня вилкой. — Но хочешь, для начала я приведу тебе несколько доводов против?

Состряпал на лице гримасу. Я догадываюсь, что она собирается мне сказать. Но чтобы не спорить, отложил кусок недоеденной пиццы и вздохнул:

— Ну и?

— Во-первых, что, если завтра или послезавтра ты вернёшься в своё тело? Ты же не знаешь, насколько тебя… — она оглядела моё лицо, волосы, грудь… — заколдовали. Абсурдно сейчас что-то планировать.

Обречённо вздохнул.

— Во-вторых, — продолжала Виолетта, поедая уже пятый кусок пиццы с грибами, — тебе надо сначала поучиться дружить с девушкой не как мужчина, а как женщина. Ты же падок на сиськи, начнёшь к ней приставать и она решит, что ты бисексуалка. А если она это решит, то вторая часть плана с треском провалится.

— Я тебя умоляю! — Я даже поморщился, вспоминая Злату. — Она рожей не вышла. С чего мне к ней приставать?

— Зато сиськами вышла, — парировала Виолетта. — К тому же, ты видел её в последний раз два года назад, когда она была прыщавым подростком. А сейчас она уже девушка. И почему-то мне кажется, что очень красивая.

— Злата всю жизнь была влюблена в Лупиноса. У меня нет шансов при любом раскладе.

— Это дела не меняет.

Виолетта знает меня, как своих пять пальцев. Спорить с ней о чем-то себе дороже. О Злате Бесовой у нас не раз заходил разговор. Перед отъездом в Европу она почти каждый день торчала у папочки в офисе, направо и налево сплетничала с секретаршами, липла к Серёге, а со мной вечно огрызалась. Я не мог удержаться, чтобы не сделать девчонке замечание, потому что терпеть не мог её грязный язык. «Язык как помело», — повторяла моя мама, видя во дворе соседок, для которых жизнь — сплетни. Вот и Злата в то время была такая.

Неделю назад (тогда я был еще в своём теле) Бесов упомянул, что Злата возвращается. Точно не знаю, когда это случится, но у девочки десять процентов акций, которые ей не нужны. Вот бы их заполучить…

— Флиртовать с Бесовым! — воскликнула Виола, разбив все мои мечты в дребезги своей иронией. — Придумал же! Ещё вина?

Придвинул бокал к горлышку бутылки и Виола наполнила его красной жидкостью.

— Мы же сделали тебя замужней женщиной. Как, по-твоему, это будет выглядеть? Нелли Фалева, жена моего брата, шлюха?

— Ну, хватит, Виол. Я понял тебя.

— Знаешь, братец-сестрец… — Она встала, чтобы уйти, наверное. Надоел я ей своими разговорами. — Мне кажется, что ты еще не до конца понял, что стал женщиной. Напомню только, что на тебя не костюм надели. Ты даже не трансвестит или транссексуал. Твоя душа переселилась в женское тело. От тебя остался лишь воздух… ну, и одна пятая часть мозгов.

Высказавшись, сестра ушла к себе, оставив меня со своими никчёмными мыслями. Желание завладеть еще пятнадцатью процентами акций, чтобы переплюнуть Бесова и стать владельцем самого высокого пакета, перешло в манию. Да, я, черт возьми, не мало пахал на эту фирму. И теперь добился того, что могу встать во главе и принимать решения самостоятельно. Меня Бог превратил в женщину, чтобы я остепенился. Другого объяснения просто нет. Но я упорно иду к прежней цели, сбивая преграды, не задумываясь о последствиях.

Когда совсем стемнело, я постучался к Виолетте в комнату.

— Спишь?

— Заходи.

Я вошел и сестра тут же прыснула.

— Не ржи как конь, — буркнул с упрёком, сам едва сдерживая улыбку. — Мне удобно в своей одежде.

— Ладно, садись. — Виола потеснилась, и я забрался к ней под одеяло. Моя футбольная форма — трусы до колена и футболка — приятно холодила кожу. Черные волосы убраны за уши. Я хотел их обстричь, но Вила отговорила. «А если девушка не хочет получить обратно своё тело с короткими волосами? Представь, что ты взял его напрокат и должен вернуть в целости и сохранности», — убеждала она меня. И убедила.

— Я трус.

— В тебе заговорила женщина.

— Нет, серьёзно. Я боюсь завтрашнего дня. Я могу проснуться в своём теле или вновь надеть юбку. Кто я теперь? А если это навсегда?

— Так… давай только не будем падать духом. Будет день, будет пища. Завтра сделаем тебе паспорт и права на имя Нелли Фалева. Денег придётся отвалить немало, но зато подделку от оригинала не отличить.

— Спасибо, Виол, — искренне произнёс я и поцеловал сестру в висок. — На свете нет лучшей сестры, чем ты.

Вот вроде комплимент сделал, но всё равно подушкой по лицу получил.

Ника (Николай)

Весь вечер Танька болтала со своим Сашкой по телефону. Они такие милые. Смею признаться, что завидую подруге. Она выглядит очень даже влюблённой и, судя по её хихиканьям и кокетству, чувства Сани взаимны.

Чем занималась я?

Помыла посуду, потом опять драила Танькин туалет. Кажется, я привыкаю писать стоя, но утром, когда «он» становится в позу чайника, приходится извращаться…

— И я люблю тебя, котик. Пока. — Чмок и наконец-то свобода.

Я вышла из кухни и рухнула рядом с подругой на диван.

— Я уже думала, что вы до утра будете болтать.

— Мы соскучились, — надулась Таня. — Ненавижу, когда Сашка уезжает в длительные командировки. Представляешь, его задерживают еще на неделю!

— Вот и славно, — я пожала плечами. — Могу еще неделю жить спокойно.

Таня сочувственно посмотрела на меня.

— Мы что-нибудь придумаем… Слушай, — после небольшой паузы сказала она, — у тебя хотя бы какие-нибудь догадки есть? Я про того шутника, кто сотворил с тобой такое.

— Кстати! — вспомнила я. — Тащи комп. Артёмка мне какую-то инфу нарыл на эту тему.

Через минуту на коленях у Таньки лежал ноут. Я, нервничая, диктовала пароль своей почты. Да! Письмо от Артёмки уже ожидало меня в ящике. От волнения у меня пересохло в горле, подмышки начали потеть. Это ещё что за хрень? Никогда там не потела.

— Тань, тебя не смутит, если я сниму майку, обнажив грудь?

— С ума сошла? — со смешком фыркнула подруга. — Да я мечтаю поглазеть на твой торс!

— Дура! — засмеялась, стукнув её по руке.

— Эй, полегче. Рука у тебя теперь мужская. А я, — Таня шутливо прищурила один глаз, затем вздёрнула подбородок, — не потерплю побоев от мужчины.

— Иди ты… Открывай уже письмо с файлами.

— С ссылками.

— Что?

— Тёмка ссылки бросил.

Она щёлкнула мышкой по первой ссылке. Заголовок статьи гласил: «Обмен телами стал реальностью». Мы внимательно изучили текст и узнали из неё много интересного. Например, что одна испанская группа придумала такой эксперимент, который скорее похож на художественный перформанс. Для этого надевают специальный головной убор. К моему случаю это никакого отношения не имело. Тогда Таня пошла дальше. В другой статье было написано, что существуют ученные, которые изобрели лекарство, высвобождающее душу из тела. Таким образом, души могут ненадолго поменяться телами.

Танька разразилась громким смехом.

— Ну, что за дурь! Погуляли души, охладились, встряхнулись, а потом тела перепутали. Ха-ха-ха! Ник, ты, случайно, ничего не принимала в ночь перед превращением?

— Я только ела подливку с несвежим мясом, — припомнила я, затем прыснула, вспомнив, как папа кричал, что мама невкусно приготовила ужин. — Но если бы мама подсыпала такую таблетку, то мы все бы разбрелись по чужим телам.

С каждым предложением мы смеялись все громче и уже держались за животы, когда Танька решила щёлкнуть еще на одну ссылку.

— «Как совершить обмен телами?», — прочитала она. Мы посмотрели друг на друга. От смеха не осталось и следа. — «За любые деньги самый лучший экстрасенс или человек, разбирающийся в магии, может обменять телами мужчину и женщину. Существуют определённые мистические обряды, заговоры и ритуалы над фотографиями. Речь идёт о колдовстве…» — Таня замолчала.

Я откинулась на спинку дивана и посмотрела в потолок. Магия, колдовство… А ведь это уже не смешно. Я больше не хотела говорить на эту тему, не хотела себя накручивать, поэтому предложила Тане пойти спать. Обнимая её, очень надеялась, что она не заметила мои влажные глаза. Не время раскисать.

Утром, собираясь на работу, я снова думала об информации, что мы прочитали с Таней перед сном. Кто же так умело поиграл с жизнями людей? Мне вдруг стало обидно за нас обоих — за себя и за того парня, в чьём теле я сейчас нахожусь, искренне не понимая, как Бог смог такое допустить.

У Таньки дома прохладно, поэтому я вчера не поленилась заглянуть в магазин и купить мужской банный халат. Закутавшись в него, отправилась в ванную.

Всё изменилось. Умываясь, мои ладони касались колючего лица, напоминая о том, что мужчинам свойственно бриться. Сашкина бритва стояла в стаканчике рядом с зубными щётками. Я потянулась за ней, но прежде остановила взгляд на отражении в зеркале. На меня смотрел совершенно незнакомый мужчина, от Вероники ничегошеньки не осталось, даже блеск в глазах изменился. Жизнь Ники больше не принадлежала мне. От этих мыслей сердце сжалось, подбородок задрожал, а давно сдерживаемые слезы хлынули из глаз, несмотря на все мои усилия.

— Мужчины не плачут, скажешь, да? — заговорила со своим отражением. — А что, если внутри этого с виду сильного здорового мужчины сидит слабая и беззащитная девушка? — горько усмехнулась. — В прямом смысле этого слова. Нет, я не плаксивая. Многое пережила, вытерпела… Но такое выдержать… Не знаю, смогу ли?

Взгляд повис в воздухе. На меня вдруг накатили воспоминания того злополучного дня. Я вновь услышала голос Ромы и его слова: «Я — мужик! Вот побыла бы ты на моем месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала…» Но хуже всего был мой ответ: «Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно — я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!» А ведь я в тот момент даже не подозревала, что такое случится.

Рома.

Я выключила воду, взяла полотенце и приложила к лицу. Меня не покидало странное чувство, что Рома стал виной всему этому кошмару. В шкафчике нашла пену для бритья. Вспоминая, как Рома это делал, нанесла пенку на щеки и подбородок. Снова открыла кран, взяла бритвенный станок и начала аккуратно водить им по своему лицу, думая при этом, что все мои чувства — полная чушь. Ну, что мог сделать Рома, кроме как нажаловаться своей мамочке…

Мамочке?

Мамочке!

Ну, точно же! Аида Васильевна!

Швырнув станок в раковину, схватила полотенце и вылетела из ванной.

— Таня!