В прифронтовой полосе

Юрий Бычков, 2015

Писатель воспринимает собранную из памятных событий книгу, как эскиз, первый приступ к неисчерпаемой исторической теме Отечественной войны 1941–1945 годов. Автор готов, получив отклики, фотодокументы, сообщения и уточнения, дополнить свою работу новыми материалами, переработать в очередную книгу, приняв близко к сердцу каждое замечание. Пусть эти воспоминания, изданные к юбилейной дате 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, станут началом новых исследований и открытий об участниках битв и несправедливо забытых героях.

Беженцы

Юго-запад по понятиям лопасненцев — гнилой угол: летние и осенние дожди приходили преимущественно с этой стороны. Бывало так, что тучи шли и день, и два, и две недели подряд, тогда загнивала и пропадала скошенная в неудачное время трава и сеяный урожайный клевер пропадали. Лопасненцы в законном раздражении на ползущие низко над землёй и сеющие беспрерывно дождевую напасть тучи ворчали: «Гнилой угол».

В сорок первом, с конца июля, с того же юго-запада через Лопасню хлынул поток беженцев — горе, нищета, убогость, разорение и жалость… Иные семьи уже месяц, а кто и больше, тащились со своей худобой с брянщины и смоленщины. Хорошо, если была при них лошадёнка, а не то скарб семейный размещался в двухколёсной тележке, влекомой теми, кто посильней.

Гнали через Лопасню стада породистых коров со смоленщины сычёвской породы. Жили надеждой, вернувшись из эвакуации, возобновить на родной земле молочно-товарное производство высокого класса. Останавливались на ночлег горемычные вблизи колхозных хозяйственных дворов — какая-никакая поддержка и подмога. Отдохнуть, себя в порядок привести, скотине дать возможность подкормиться, ветеринара местного привлечь к ранам и болезням, приставшим в долгой дороге к скотине, вместе с людьми совершавшей долгий переход на восток, подальше от преследующего по пятам врага — германской армии. Именно тогда председатель колхоза Александра Алексеевна Аксёнова распорядилась построить возле конюшни пункт питания — избушку с кухней, котлом, посудой, хлеборезкой… Эвакуированные, беженцы, за день проведённый в «Красном октябре» набирались сил и к вечеру, по прохладе, спускавшейся с небес в сумерках, продолжали путь на восток.

Какая-то небольшая часть беженцев из числа гражданского населения Калужской, Смоленской, Тульской областей по милосердию, родственным связям, благодаря помощи райисполкома закреплялась в Лопасне. А в сторону фронта на юго-запад шёл поток армейских сил, призванных противостоять немецко-фашистскому, наступающему, подминающему всё под себя железному катку.

Одним словом, в прифронтовой полосе совершалось то важное, необходимое, что предотвращало, как теперь выражаются, гуманитарную катастрофу. На каждом производственном предприятии, в каждом колхозе, а их в Лопасненском районе было около сотни, в каждом доме, имевшем собственное хозяйственное обзаведение, шла интенсивная, с раннего утра до самой ночи, работа под лозунгом, реальным на сто процентов: «Всё для фронта, всё для победы!».

Разве выдержал бы народ всепоглощающую, уничтожающую, разоряющую четырёхлетнюю войну, если бы не самоотверженный труд всех граждан страны. Не на американской же тушенке вынесли мы немыслимые испытания Великой Отечественной! Никто никого не тетёшкал, никто не раскисал — все трудились, поддерживая друг друга морально и физически.

В прифронтовой полосе напряжение сил усугублялось также необходимостью быть в любой момент готовыми к эвакуации — вывозу населения, предприятий, учреждений из местности, находящейся под угрозой неприятельского нападения, разорения и оккупации.

Беженцы из Донецка. Осенью 2014 года Россия приняла около миллиона человек

Прифронтовая полоса в бóльшей мере — духовно-нравственное понятие, нежели ограниченное во времени и в чётко выстроенных географических координатах пространство — территория, оказавшаяся в сфере военно-исторической кампании в ограниченный период времени. События, крутые повороты в людских судьбах, перемены и ожидания в контексте прохождения больших отрезков истории, суть — это сама «прифронтовая полоса», предъявляющая ко всем, кто оказался в ней или в поле её притяжения, определённые требования, самоограничение свободы личности. Точнее говоря, целенаправленное, подчинённое в значительной степени установленным нормам бытия, ответственное существование в прифронтовой полосе — особая жизнь.

Возникает порой такая экстремальная, парадоксальная по своим параметрам и сущности «прифронтовая полоса», которая вдруг охватывает территорию «от Москвы до самых до окраин». Что конкретно имеется в виду? Пожалуйста, вот ответ: приём, размещение, всяческое поддержание беженцев из городов и посёлков Донбасса летом-осенью 2014 года гражданами России от Ростова-на-Дону до Амурской области и Приморского края. И повторение всего этого в январе-феврале 2015 года. Вся наша страна не по нашей воле, де-факто в 2014 году очутилась в прифронтовой полосе. Но нам не привыкать. Справились.

Вон ещё когда, в первой четверти XIX века, Александр Сергеевич Грибоедов вложил в уста прагматичного персонажа пьесы «Горе от ума» Павла Фамусова: «Пофилософствуй — ум вскружится». Это к тому говорится, что и, вправду, у какого угодно мудреца «ум вскружится», когда обратишься к чудовищной нелепице изречённой в Берлине на весь мир буйно помешанным, неким Яценюком из числа фашиствующих киевских политиканов: по его словам Россия совершила агрессию в 1943-44 годах, изгоняя немецко-фашистских захватчиков с оккупированной Украины (Украинской советской социалистической республики), неотрывной части СССР, страны, ведущей войну с гитлеровской Германией. Впрочем, рецидив фашистской заразы захватил всю Украину.

Последствия киевского путча — гражданская вой на на Украине, голод, холод, разрушенные города и посёлки, десятки тысяч убитых и раненых — как ни крути, имеют место быть в этой прифронтовой полосе. На протяжении веков уровень взаимопонимания двух братских народов много раз опускался ниже нижней планки, и в силу этого она, Украина, была для России втуне «прифронтовой полосой». Естественное желание России быть вместе с народом Украины постоянно встречало сопротивление всех кому не лень разжигать ненависть, идею несовместимости, якобы существующее стремление «москалей» закабалить вольный народ, который до сих пор, до конца ещё не уверовал в свою идентичность, тожественность.

Вспомните историю, так и есть: «пофилософствуй — ум вскружится». Наговорено о пресловутой независимости (нэзалэжности) Украины и в связи с межнациональным конфликтом, организованным госдепом США, чрезмерно много и всё впустую. Г-жа Псаки — перекрывает логику своей императивной наглостью. Россию не оставят в покое. Быть ей в прифронтовой полосе «ныне, и присно, и вовеки веков». Ну, что ж, такова судьба наша. Аминь.

… В начале моего повествования помянута была речушка Жабка. К Жабке задами усадеб выходили живущие по левой, нечётной, стороне Почтовой улицы. По разному они применяли это прибыльное обстоятельство в обустройстве хозяйства. Прежде всего, большое удобство — близость в нескольких шагах уютной, можно сказать, домашней речушки Жабки: выпас гусей да уток, тёплая вода для полива огородов. Хозяйки на скорую руку могут прополоскать тканные половички, кухонную да хозяйственную одёжку, тёмное бельё — просто благодать!

Особая речь — водоём у запруды. Это ребячья радость и потеха. В тёплое время мы и ныряли, и плавали здесь. Прибившиеся к запруде упавшие осокори поступали с этой природной верфи в нашу «потешную» эскадру. Излюбленным способом победить противника был у нас абордаж. Крики, ликование царили на берегах Жабки, после того как матросам нашей эскадры удавалось сбросить с плавающих стволов осокорей «турок» или «шведов» в жёлтые от растворившейся глины воды.

После ледостава на льду речки случались едва ли не каждый год сражения стенка на стенку парней и бойцов со стороны Лопасни: «Кирибеевичи» с «Калашниковыми». Бадеевские — выселенные с берегов Волхова Иоанном Грозным новгородцы, а лопасненцы — сплошь купцы, торговые люди. Стенка на стенку! Чего недоставало? Что, собственно, делили-то старобадеевские и лопасненские участники кулачных боёв?

Гаген Д. «Сценки жизни селян». Кулачный бой

Противостоящие по берегам Жабки бойцы битый час выкрикивали обидные слова и оскорбления, а мы, мальцы, бегали по проходу между изготовившимися к сражению и выкрикивали поджигающее: «Вам не подраться — нам не посмотреть!» Старобадеевские помнили, надо думать, о славе воинской своих далёких предков. Мой учитель, друг и наставник, историк земли лопасненской, Алексей Михайлович Прокин, когда в 1980-м занялись с ним поисками следов участия Лопасни в битве на Куликовом поле, известил меня (он на протяжении нескольких десятилетий систематически работал в московских архивах): «Со Старого Бадеева, Юрий, на Куликово поле ушли в полк Владимира Андреевича Серпуховского пешие ратники — двадцать шесть душ. Твоя бабушка Анна Игнатьевна со Старого Бадеева. Ведь так?»

А. М. Прокин

В моей родной Лопасне (ныне город Чехов) на центральной площади возвышается на гранитном пьедестале памятник — бюст Алексею Михайловичу Прокину. Кто ещё так глубоко, с основательным научным подходом всё имеющее отношение к истории края знал и готов был растолковать причину и следствие события, сообщить, в какой год, день и час свершилось достойное внимания?! Я дружил с ним до последнего, до крайнего срока его земного бытия.

Чудом сохранилось моё письмо, отправленное отцу на фронт летом 1944 года, в котором речь идёт о появлении в нашем классе учителя истории Алексея Михайловича Прокина. Кто только у него не учился, и все были его друзьями!

Памятник А. М. Прокину на центральной площади города Чехова

Навсегда осталось в памяти с какой страстью, своим неповторимо прекрасным протодьяконовским басом, гулко, в растяжку читал Алексей Михайлович стихотворный цикл Александра Блока «На поле Куликовом». Сокровенно, с нарастающей силой чувства, едва ощутимой дрожью в голосе, так читал он заглавное стихотворение:

Река раскинулась. Течёт, грустит лениво

И моет берега.

Над скудной глиной жёлтого обрыва

В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь — стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —

В твоей тоске, о, Русь!

И даже мглы — ночной и зарубежной —

Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

Степную даль.

В степном дыму блеснёт святое знамя

И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит степная кобылица

И мнёт ковыль…

И нет конца! Мелькают вёрсты, кручи…

Останови!

Идут, идут испуганные тучи,

Закат в крови…