Одуванчики среднего запада

Юрий Вер, 2022

Представляю Вашему вниманию истории о пожилых эмигрантах из бывшего СССР. Тема старости имеет большую вероятность превратиться в унылое повествование. Надеюсь, мне удалось избежать этого. Персонажи мои живут на «обочине». Комфортной, удобной, но «обочине» новой жизни. Они приспосабливаются к новым условиям: кто-то молится на страну, которая накормила-обогрела, кто-то так и не прижился. В душе и те и другие остались советскими людьми. Смешное и грустное соседствуют рядом. Содержит нецензурную брань.

Макбет

— Люся, ты на Макбета записалась? — спросила Мила.

— На Вильяма на Шекспира?

— На него родимого.

— Нет ещё.

— А ты запишись. Все идут.

— Сто лет в театре не была…

— Тем более! И потом, Шекспир всё-таки!

— Вот именно, это меня и пугает. Измены, предательства, убийства, кровь…

— Люся, это ж Америка! У них главное — хэппи-энд! Всегда всё хорошо заканчивается. Меня недавно сын с невесткой на «Mamma Mia» сводили. Очень понравилось.

— То мюзикл, а то Шекспир.

— Ну и что? Билеты бесплатно. Театр, знаешь, какой красивый? Отвезут-привезут. Я тебя сама запишу.

К походу в театр женщины начали готовиться основательно, за месяц. Сначала личные гардеробы перемерили, затем — наряды подруг. С трудом определились, что надеть, а потому сомнения в правильности выбора остались.

Люся постриглась. Полина постриглась и покрасилась. А Мила мало того, что постриглась и покрасилась, так ещё и маникюр сделала. Галя одолжила у знакомой волнистый, огненного цвета, парик. «Галя, тебе очень хорошо. Прям красотка», — похвалила Люся.

За пару дней до спектакля примерки начались по новой — здесь вырез большой, тут жмёт, сзади складка, рукав длинноват, бусы не подходят… Подруги пребывали в том трепетно-волнительном состоянии, которое испытывает невеста перед походом в ЗАГС. «А вдруг жених не придёт, вдруг передумает, вдруг ногу сломает, вдруг…» — закрадываются сомнения. Ничего такого «вдруг» в головы женщин не приходило, но волновались они не меньше той гипотетической невесты.

В театре подружки держались друг за дружку, чтобы не потеряться. С местами работники помогли. Усадили.

Прозвенел звонок, шум в зале стих.

Занавес раздвинулся и действие началось. С первых же минут Люсю постигло разочарование — актёры говорили по-английски. Это было настолько неожиданно, хотя и абсолютно предсказуемо, что Люся с удивлением спрашивала себя: «Как же я не подумала об этом раньше? Обязательно прочитала бы краткое содержание пьесы». О чём-то таком подумали и её подружки, а также большинство зрителей из «Русского Круга». Мила была исключением, она владела тысячью английских слов, плюс недавнее посещение «Mamma Mia» делало её опытной театралкой.

Люся помнила краткое содержание «Короля Лира», «Гамлета», «Ромео и Джульетты», но не «Макбета». Ей вспомнился яркий образ «Леди Макбет Мценского уезда», но ничего общего с Шекспировской драмой, кроме отсылки к названию, в повести Лескова не было.

В первой мизансцене три женщины странного вида вели беседу. Внезапно раздался грохот барабанов, и каким-то волшебным образом женщины исчезли. На сцену высыпали вооружённые мечами и копьями воины. Битва сопровождалась страшным шумом. Люся, не переносящая громких звуков, впала в транс. Очнулась, когда сражение закончилось, и взору зрителей предстала та же троица в ядовито-зелёном, фиолетовом и тёмно-синем платьях. Спутать невозможно. К ним присоединились двое мужчин в доспехах. Их квакающая, непривычная русскому уху речь стала утомлять Люсю, тем более что всё происходящее по-прежнему оставалось для неё полной загадкой. Мысли о том, как она придёт домой, заварит чай, покормит кошку, включит телек, ляжет на диван и отдохнёт, поглотили её. Очнувшись, подумала: «Как же утомительно ходить в театр. И было б ещё что смотреть и что слушать!» В этот момент на сцене завязалась очередная битва, сопровождаемая рёвом, криками, лязгом и скрежетом оружия. И от этого громыхания Люсю отключило окончательно. Её голова упала на грудь, послышался органично вписывающийся в происходящее на сцене храп. Люся была не одинока. Как минимум половина зрителей «русского» автобуса пребывала в полулетаргическом сне. Галя была среди них. Мила не спала, но на её лице отразились испуг, скука и разочарование. Полина выглядела бодрячком, она вынула слуховой аппарат, надобность в котором отпала, и уже одно это её радовало. К Шекспиру относилась уважительно. Шекспир дешёвку не писал, поэтому, если ей не нравится — это её проблема. Значит не доросла!

Внезапно воцарившаяся тишина разбудила спящих. Антракт.

Женщины вышли в холл подразмяться и обменяться впечатлениями.

— Кто эти трое? Сёстры? Любовницы?

— Ведьмы! — уверенно сказала Мила. Она отчётливо расслышала несколько раз произнесённое «witch».

— Это же не сказка, это правдивая история из жизни. Одиннадцатый век. Какие ведьмы?

— Настоящие! Их тогда всех сожгли… и остались только глупые блондинки, — вставила своё слово Полина.

— И кто из них Макбет? Тот, что с бородой и в доспехах?

— Да!

— А кто тогда высокий худой в камзоле?

— Брат его.

— Какой брат! Это сын убитого.

— Нет — это король.

— Тоже ещё выдумаешь!

Подруги разошлись во мнениях — кто есть кто. Люся в споре не участвовала, но внимательно слушала. Ей хотелось вникнуть в сюжет, чтобы не сидеть дурой, раз уж предстоит пойти на второе отделение.

— Увидим, кто из нас прав. Кому голову отрубят, тот и Макбет! — заявила Мила.

Люся сжалась:

— Ещё и головы рубить будут? И как долго?

— Похоже, до конца.

— Домашнее насилие. Средневековье! Что от них ждать? — заключила Галя.

Люсю такая перспектива не обрадовала, но она покорно пошла в зал, хотя с удовольствием бы дождалась окончания спектакля в холле. Признаться в том, что великий классик ей не зашёл — стеснялась. Люся не знала, что дюжина зрителей, а может и больше, были солидарны с ней. Но, как часто случается, никто не хотел признаваться. Общественное мнение трудно поколебать. Шекспир велик… И крепок, как железобетон.

В следующем отделении предсказание Гали сбылось — резали, убивали, причём убивали тех, с кем пировали, кого заключали в дружеские объятия. Коварству и подлости не было предела, кровища текла самая что ни на есть настоящая. Выглядело всё настолько натурально и правдоподобно, что повергало в ужас. Под занавес мужику в доспехах, обзаведшемуся к тому времени короной, действительно отрубили голову. Голова покатилась по сцене и чуть не упала в оркестровую яму. Мила устремила победный взгляд на Полину: «Ну что я говорила?! Кто Макбет?!» Полина, делая вид, что не замечает Милу, энергично хлопала в ладоши. Люся с облегчением выдохнула — конец пытке! И на радостях присоединилась к общему рукоплесканию.

В гардеробной Мила призналась:

— Люся, тебе и Гале хорошо, вы спали. А я весь спектакль мучилась, хэппи-энда ждала.

Ночью Люсе снились люди в доспехах и бронежилетах, с автоматами и мечами, они стреляли, кололи, резали друг друга… отрезанные головы прыгали, вращали глазами, их бороды мазками оставляли на полу замысловатые кровавые узоры. Люся просыпалась среди ночи, не в состоянии пошевелиться, тело не слушалось, голова раскалывалась. Вот-вот треснет, и рубить не надо.

Такую же беспокойную ночь провели Мила и Полина. И даже не шибко впечатлительной Гале под утро приснился покойник-муж. Повёрнутый к Гале спиной, со сковородкой вместо головы, он сидел на той самой хорошо ей знакомой табуретке. Галя точно знала, что эту сковородку она всадила накрепко.

Утром за кофе Люся выразила общее настроение: «На Вильяма нашего Шекспира, девочки, больше не пойдём».

Возражений не было.