Охота за Чашей Грааля

Юрий Торубаров, 2018

XIV век. Мамай идёт в поход на Русь, сговорившись с великим князем Литовским Ягайло, который обещал татарам военную помощь. В предвкушении своей победы союзники даже успели условиться, как поделят Северную Русь. Но не суждено было войскам Ягайло вовремя попасть на поле боя – Куликово поле. Как ни хотел Ягайло успеть, ему это не удалось. Кому же, по мнению писателя-историка Юрия Торубарова, знаменитый князь Дмитрий Донской обязан победой над Мамаем? «Охота за Чашей Грааля» является продолжением книги «Западный поход», ранее опубликованной в этой же серии и рассказывающей о появлении в России славного боярского рода Кобылиных, потомки которого оставят заметнейший след в русской истории, но уже под другой фамилией – Романовы.

Глава 3

Графиня Изабелла де Буа ждала своего переговорщика, так она про себя называла Руссингена, стоя посреди комнаты, обнимая прижавшихся к ней детей. Руссинген был ей приятен своей застенчивостью, обходительностью, вниманием и желанием, она это чувствовала, помочь ей. И все же сегодня она хотела решительно потребовать от него, чтобы он выполнил свои обещания насчет Роберта и отвез ее и детей в Буа. Обдумывая, что она еще ему скажет, услышала вдруг властный, резкий стук. И поняла, что это не он. Так оно и случилось. Не дожидаясь ее ответа, дверь отворилась, и вошел незнакомый, уже немолодой человек. По его походке, надменному взгляду серо-зеленых глаз она поняла, что это важная птица, и постаралась сделать независимое выражение.

— Я рад приветствовать графиню Изабеллу де Буа и ее, — тут он постарался улыбнуться, — прекрасных наследников.

— Кто вы? — вместо приветствия спросила она, голос ее прозвучал вызывающе.

Но тот, по всему было видно, не придал этому особого значения и довольно мирным голосом повторил:

— Кто я? Граф Конрад фон Вернер, рыцарь тевтонского ордена, — произнес он довольно гордо.

— Рыцарь? — с удивлением воскликнула графиня. — А я считала, что они остались…

–…только в книгах! — закончил он ее слова на довольно веселой ноте. — Да, вы находитесь под защитой рыцарей тевтонского ордена, которые считают своим долгом ходить за больными, защищать женщин и биться с врагами веры, — глядя вдаль, сказал он.

Произнеся эти слова, а говорил он с выражением, с интересом посмотрел на нее. Вероятно, хотел видеть, какое впечатление произвели его слова. Но она, похоже, не оценила их. Тогда он спросил:

— Может быть, синьора предложит мне сесть.

— Да! Да! — как бы спохватившись, произнесла она. — Прошу! — и указала на кресло.

Но он стоял как вкопанный.

— Садитесь, — пригласила она.

— Только после вас, синьора.

Она направилась к креслу, стоящему у небольшого, но изящного столика. Рыцарь ловко подскочил и подставил ей кресло. Она присела, не отпуская детей. Он сел напротив.

— А где… мой… — Она замялась.

Изабелла до сих пор не знала его имени, а сам Руссинген не осмелился назвать ей себя.

— Руссинген! — назвал он, поняв, о ком спросила графиня.

— Простите, но я не знала его имени.

— Это не страшно, синьора. Главное, что он у нас очень обходительный человек. Или у вас есть к нему претензии?

— Что вы! Нет! Я видела, что он очень старался… услужить мне. Когда я его теперь увижу? — спросила графиня, зачем-то ближе подвигая детей.

— Не скоро! — вздохнул он. — Но я с удовольствием готов исполнять ваши просьбы, если, конечно, смогу их выполнить.

— Я хочу в Буа! — заявила она. — К своему мужу!

— К сожалению, — он сокрушенно покачал головой, — это невозможно.

— Но почему? Ваш… Ру… Русин…

— Руссинген, — подсказал Вернер.

— Да, он, — сказала она, — обещал мою встречу с Ро…

— Простите, — он перебил ее, — обстоятельства сильно изменились.

Она посмотрела на него расширенными глазами.

— Но он…

Граф опять не дал ей говорить.

— Я не хочу сказать, что он обманывал вас, но получаемые нами сведения были довольно противоречивы. Они — то подавали надежду, то рушили.

— Так скажите мне всю правду, — голос прозвучал умоляюще.

И чтобы рыцарь проявил жалость, прижала к себе детей.

Он вздохнул, расправил полы кафтана. Только сейчас она обратила внимание, что рыцарь тщательно одет. Кафтан с золотыми вензелями, на левое плечо наброшена мантия с бархатными скрижалями на груди, ноги в сафьяновых коричневых сапогах. Она посмотрела на себя. «Крестьянка и только!» — мелькнуло у нее в голове. Юбка из шерсти в широкую полосу, светлые чулки, простые кожаные башмаки, полотняная шемизетка да бористая епанча. Она постаралась убрать ноги под кресло.

— Правду? — Он усмехнулся. — За правдой сегодня не угонишься. Вы, французы, сошли с ума. Вас бьют англичане, а вы поднимаетесь против собственного короля, против замков.

Он почему-то последние слова произнес со значением. Изабелла уловила его намек.

— Что, мой… замок взят?

Он поправил аккуратно подстриженные усики, потом провел рукой по седеющим волосам. Графиня не выдержала.

— Ну? — грубовато спросила она.

— Да, — рыцарь облизал губы, — кто-то его захватил.

— А Роберт? Что с Робертом? — Изабелла поднялась, словно тигрица, готовясь к прыжку.

— Роберта, графа Буа, — поправился он, — там не было.

Графиня без сил упала в кресло.

— Слава богу, — тихо произнесла она и перекрестилась. — А где он? — опомнясь, спросила она.

— Да… где-то с королем. Где ему быть!

— Да он же ранен?

— В руку, сеньора, в руку.

Он поднялся. Потом спросил:

— Жалобы, просьбы есть?

— Если что узнаете о графе или о замке Буа, сообщите, пожалуйста, поскорее мне.

— Хорошо, синьора.

Откланявшись, он вышел, а дети насели на мать:

— Когда домой, когда вернется папка?

Что им сказать.

— Скоро, — ответила она, платочком вытирая глаза…

Придя к себе, Вернер решительно направился к столу. Выдвинув кресло, вдруг задумался, опершись на его спинку. «Да. Она прекрасна! — тихо прошептал он. — Теперь понятно, почему так стал защищать ее Руссинген. Нет, мой твердый мальчик, я не дам тебе испортиться до конца. — Он сел в кресло и позвонил. В дверях показался рыцарь, стоявший на чреде.

— Ко мне Руссингена!

Вошедший Руссинген был мрачен, лицо выглядело обиженным.

— Садись, — и он указал на кресло у стола. — Завтра тебе надо ехать в Каркасон. Оплатишь вперед на полгода за проживание. Там поищи знатоков.

— Вернер, да я думаю…

— Думаю я. — Глаза Вернера смотрели холодно, жестко.

Такой взгляд не предвещал ничего хорошего. Руссинген повернулся и направился к выходу.

— Эй, — окликнул его Вернер, — а деньги! — и бросил на стол кисет с деньгой.

Затем он вызвал Вольфа.

— Надо собрать разный сброд и взять замок, — сказал ему Вернер.

— Со сбродом замка не взять! — отчеканил тот.

— Ты бы узнал, кто там, потом говорил. Если не справишься с садовником да кучером, я в тебе ошибся, — назидательно проговорил он.

Вольф понял все:

— Когда я могу приступать?

— Сейчас, — был ответ Вернера.

Вольф, как неглупый человек, не очень-то поверил шефу. Вооружившись главным, деньгой, он отправился в путь. На одинокого всадника никто не зарился. Каждый думал: «Да будь у него деньга, разве бы он ехал один». Расспрашивая по дороге редко встречающихся путников, он через несколько дней был уже у стен Буа.

Опытный военный глаз еще на подъезде определил, что замок в ожидании нападения. Ворота наглухо закрыты. На стене видна стража. «Вот тебе садовник с конюхом, — саркастически улыбнулся Вольф, — нет, тут с кем попало на штурм не пойдешь!» И развернул коня.

Искать себе помощников он знал где. Кабачок — вот прибежище людей, ищущих приключения. И таких людей здесь полно. Торговля замерла, не стало денег. А жить-то надо. Начав прощупывать таких людишек, он понял, что на замок Буа они не пойдут.

— Там хозяева — люди! — ответил ему один полупьяный кандидат на временного воина.

«Ну что, — решил Вольф, — привезу дальних. Еще лучше».

Отъехав от этого места не менее сотни лье, он занялся вербовкой. Она шла довольно успешно, что позволило ему делать отбор. Набрав десятка три более тренированных вояк, Вольф не стал засиживаться, а повел их на Буа, не сказав о цели похода.

После того как Вернер выпроводил Руссингена и отправил Вольфа, он вплотную занялся поиском чаши. Для этого пригласил к себе рыцаря Эренфрида, праправнука альтенбургского командора. Отлично сложен, плечист, грудаст, что говорило о недюженной его силе. У него было приятное тонкое европейское лицо, мало вяжущееся с его фигурой. Он был непобедим на ристалищах и не глуп в делах. К тому же, несмотря на свою молодость, ему не было и тридцати, он дважды котировался на магистра.

— Садись, Эренфрид. — Вернер вышел из-за стола и подставил ему кресло.

И у них потекла неторопливая беседа о том, зачем они сюда прибыли, что уже сделано и что надо сделать. Вернер перед ним поставил пока две задачи: приступить к обследованию и поиску на горе Безю и продолжать разузнавать о тех, кто мог бы помочь в обнаружении чаши. Эренфрид взял себе поиск на горе, а двум своим друзьям с подвешенными языками поручил общаться с местными людьми.

От их замка до Безю было два дня пути. Приехав на место, Эренфрид решил обосноваться на месте, выбрав для этого восточную сторону, поближе к речушке. Привязав лошадь, он решил подняться на гору. Спортивному молодому парню это было не в тягость. Любоваться природой он не стал, а поинтересоваться развалинами захотелось. Эренфрид долго лазил по каменной гряде, не находя ничего возможного для поиска. Все ходы были завалены. Приустав, он присел на валун и вдруг почувствовал какой-то неприятный запах и пошел на этот запах. Чем ближе он подходил, тем острее запах чувствовался. Он нашел. Это было… человеческое испражнение. Здесь кто-то был. Причем недавно. Эренфрид не спустился, а скатился с горы, запрыгнул на коня и погнал его в обратную дорогу.

Когда он, с несколько расширенными глазами, рассказывал об этом Вернеру, тот, на удивление рассказчика, был довольно спокоен. Когда Эренфрид закончил говорить, Вернер, глядя в окно, произнес:

— Они уже здесь!

Эти слова были непонятны Эренфриду, и он не без удивления посмотрел на Вернера. Почувствовав его взгляд, Конрад повернулся к нему:

— Не торопись, ты скоро, мой мальчик, — за последнее время Вернеру почему-то понравилось так называть своих помощников, — все поймешь. А пока установи за ними наблюдение. Знай их каждый шаг, о чем говорят. Но… не вздумай попасть им на глаза.

И вдруг Эренфрид взбунтовался. Он резко вскочил, грохнув сапогами о пол, отчего Вернер даже вздрогнул.

— Я — рыцарь, а не жалкий соглядатай, — заявил он.

Вернер, уже пришедший в себя, усмехнулся.

— Ты знал, зачем мы едем?

Тот кивнул.

— Знал! И не представлял себе, что поиск может предполагать и другое? Как ты думаешь, почему у нас находится графиня с детьми?

Эренфрид, Вернер это почувствовал, стал что-то соображать. Горячность его таяла на глаза.

— Я тебе скажу, — Вернер вышел из-за стола и подошел к нему, — если мы ее не найдем, орден наш не протянет и двух десятков лет!

Такое высказывание Вернера шокировало Эренфрида. На какое-то мгновение он потерял дар речи.

— По… Почему? — наконец произнес он.

— А потому… — Вернер вернулся на свое место. — Я хочу тебя спросить: за счет чего живут государства? — сказав, он склонил голову, на его губах застыла издевательская улыбка.

— Ну… как… живут…

— Да, живут: за счет войны, победной войны, чтобы побежденные платили дань или торговли, на худой конец. Скажи мне, кого мы можем одолеть, чтобы за их счет жить: русских? Нет! Литовцев? Нет! Поляков? Нет! Немцев? Нет! Никого, слышишь, как бы мы не старались, одолеть не можем. Это показали годы наших войн. Тогда что, ты прикажешь заняться торговлей. А? Рыцарь?

У того голова упала на грудь.

— Не все так плохо, — голос Вернера изменился, стал каким-то уверенным, — мой мальчик. Если мы найдем чашу, все будет по-другому. Иди и ищи.

Эренфрид поднялся и побрел к дверям…

У Пожарэна и его друзей работа по поиску чаши сдвинулась с места. Им удалось отыскать тщательно заделанный вход в подземелье. Когда они вошли туда и прошли расстояние, которое позволял попадающий туда дневной свет, их встретила прохлада, затхлый воздух, пропитанный гнилью и еще какой-то гадостью.

— Нужны факелы, — подсказал Жак.

В этот день они больше не работали. Вернувшись на стоянку, принялись за факелы. Что бы они делали без Жака! Хитрец сразу об этом не сказал, но топленого жира взял в достатке.

И вот вновь они на месте. И опять удивил Жак. Все увидели у него на плече моток бечевы.

— Это зачем? — подивился Кобылье.

— Увидите! — загадочно ответил тот.

Развалив замаскированный вход, они вошли вовнутрь. Вскоре пришлось зажигать факелы. Кое-где кровля обвалилась. Приходилось на животах пробираться по упавшей породе. Затем попали под сильный капеж. Пока пробирались, промокли до нитки. Еле спасли факелы. Миновав водную завесу, этот таинственный ход неожиданно разветвился на три выработки. Вот здесь-то Жак, забив в стену железяку, привязал к ней бечеву. Дальше шли, распуская ее за собой. Они тщательно осматривали и обстукивали каждый сажень, ища какое-нибудь укрытие, нишу. Но все было напрасно. А дальше проход, по которому они шли, стали пересекать другие. Заблудиться здесь было легко. Зайдя в один поворот, они наткнулись на человеческий скелет. Кто это был? Теперь уж не узнать. Одежда давно сгнила, цепей ни на ногах, ни на руках не было.

Сзади внезапно что-то загремело. Все замерли. Чего греха таить, стало страшно: а вдруг перевалило проход так, что и не выбраться. Видать, об этом подумали все. Жак вызвался посмотреть. Все ожидали его, затаив дыхание.

— Ничего страшного, — сообщил он.

Невольно у всех вырвалось:

— Ух!

— Слушай, — Пожарэн обернулся к Роберту, — ступай-ка назад. Куда ты с больной рукой. Видишь, что творится.

— Неет! Я друзей не бросаю, — ответил тот.

В этот день они обследовали все выработки, которые позволила их бечева.

— Завтра надо нарастить, — объявил Жак.

Когда вышли на божий свет, солнце уже нежилось на пышных ветвях букового леса. Чумазые, взмокшие, усталые, голодные, вернувшись к себе, они переоделись в сухое, наскоро пожевали и завалились спать.

Незаметно пробежало полмесяца. Результат — несколько скелетов, проржавевшее оружие да шишки и синяки от отваливающейся породы. Все выработки в этом входе они вроде обошли. Теперь надо было искать следующий вход. Работа так захватила их, что Роберт, к стыду,, подзабыл о жене, где она, вернулась или нет домой. И только в наступивший перерыв он вспомнил о своих домашних делах.

— Я с вами совсем закрутился. Нет мне прощенья. Если Изабелла бросит меня, такого мужа, правильно сделает, — со смехом объявил он друзьям.

— А еще ты забыл, что ты капитан мушкетеров. Рука прошла и тебе надо являться к королю.

Роберт серьезно задумался. Но молчал.

— Знаешь что, — к нему подсел Кобылье, — езжай-ка ты домой. Действительно, тебе надо являться к королю и жену повстречаешь. А мы тут без тебя, так Жак. — Он повернулся к нему.

Жак кивнул.

— Вот видишь.

— Правильно, Андрей, ты говоришь, — поддержал его и Пожарэн, — давай собирайся, а мы пока действительно без тебя обойдемся.

Роберт задумался.

— Ваша светлость, — обратился к нему и Жак, — ваши друзья сказали правду. Езжайте.

Роберт вздохнул:

— Я понимаю, ехать надо. Но не могу бросить друзей.

— Друзья все понимают и говорят тебе: езжай! — чуть не в голос проговорили они.

— Ну смотрите…

На следующий день, отказавшись от провожатых, он ускакал, крикнув им на прощание:

— Я постараюсь поскорее вернуться.