Страж. След Крылатого змея

Яра Рэйвен (2024)

Студентка-историк отправляется на необычную практику и попадает в ловушку затерянного города вымершей цивилизации майя. В реальности, где правят кровавые боги и древние духи, ей предстоит приоткрыть завесу прошлого и разобраться, какие секреты скрывает таинственная пирамида, в чём причина её жутких видений и кто именно ждал её в городе, внезапно опустевшем пятнадцать веков назад. Автор уважительно относится к культурному и историческому контексту, однако роман написан в жанре фэнтези, не претендует на историческую достоверность и может содержать географические неточности.

Глава 5. Покровитель

(поселение майя, февраль 2010)

Спустя полчаса Рэй почувствовала себя гораздо лучше: для неё согрели воду в чане, дали чистую одежду и налили горячей мясной похлёбки с кукурузными лепешками.

Жена Ашкия — низенькая сморщенная индианка по имени Вико — помогла ей обработать ссадину на лбу и теперь неустанно хлопотала вокруг, норовя подсунуть то тёплое одеяло, то кружку травяного отвара.

— Наш традиционный семейный рецепт — лучшее средство от всех болезней, — доверительно сообщила она, подливая гостье пряный пахучий напиток. — Немного трав, немного специй — то, что нужно для человека, пережившего испытания духов.

Рэй слишком устала, чтобы вступать в дискуссию о существовании духов. Кроме того, после сегодняшних ужасов и странностей она почти готова была поверить во что угодно.

Она сделала глоток и тут же закашлялась, едва удержав жидкость во рту. Вико расплылась в довольной улыбке, демонстрируя чёрные провалы вместо передних зубов.

— Вижу, дорогуша, перец чили пришёлся тебе по вкусу. Пей-пей, нужно восстановить силы.

— Спасибо, — прохрипела Рэй, заедая огненное варево лепёшкой и пытаясь дышать пылающим ртом. Женщина снова добродушно рассмеялась, похлопав её по плечу.

— Белые люди слишком хрупки, то и дело норовят сломаться. Хотя ты, девочка… может, тебе и самой достанет сил кого-нибудь сломать.

По спине пробежал холодок, но Рэй не успела спросить, что она имеет в виду: дверь небольшой хижины открылась, впуская хозяина.

— Сердце моё, всё ли готово к вечеру? — Вико протянула мужу плошку с водой, и тот благодарно ополоснул лицо и руки.

— Не тревожься, Вико. Всё пройдёт так, как нужно, — ответил Ашкий и перевёл на Рэй проницательный взгляд. — Я связался с твоей группой, Рэйчел. Сообщил, что ты здесь и с тобой всё в порядке. Сегодня поспишь у нас: ночь в тёплой постели тебе не повредит, а завтра с утра провожу тебя до… Нилума.

Он чуть запнулся на названии, словно хотел сказать иное. Он знает, осенило Рэй. Или всё же нет?

— Спасибо, — искренне ответила она. Её совсем разморило в тепле, за сытным столом; казалось, она скорее умрёт, чем дойдёт до лагеря в таком состоянии. — Правда, я очень вам благодарна… А Мартина нашли?

— Мартина? — нахмурился Ашкий. — Ах да, Оливер Иниго упоминал о его пропаже. Я ответил, что в поселении ваш коллега не появлялся.

— Очень жаль, — расстроенно пробормотала Рэй. — Значит, они так и не нашли его…

Вспомнились слова Торреса о том, что Мартин «захаживал в деревню». Возможно, они с индейцем хорошо знают друг друга?

— Вы с Мартином близко знакомы? — решилась спросить она. Ашкий невозмутимо уселся за стол и принял у жены тарелку похлёбки. В два глотка осушил кружку убийственного отвара с перцем чили. И неспешно заговорил:

— Так же как и с другими твоими коллегами, Рэйчел. Ваша группа профессиональна — это внушает надежду, что нашему наследию будет выказано должное уважение.

Вико громко фыркнула, скрестив на груди крепкие смуглые руки. Массивные серьги с жемчугами закачались в её ушах, точно разделяя возмущение хозяйки.

— Уважение, скажешь тоже! Да они и сами себя не уважают. А уважали бы — не лезли б куда не просят.

— Вико! — нахмурился Ашкий. — Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что боги на нашей стороне. Или собралась с ними спорить?

— Да куда уж мне, — проворчала та, присаживаясь с ними за стол и бросая на Рэй заинтересованный взгляд. — И всё же нехорошо, что белые люди в наши храмы свои грязные пальцы суют. К тебе, девочка, это не относится; ты здесь не ради наживы, уж я-то вижу.

Рэй не нашлась, что на это ответить.

— Женщины, — протянул Ашкий с усталым смирением. — Всегда всё лучше других знают. Может, мне отдать тебе свою маску, Вико, и уйти на покой? Будешь сама с духами разговаривать.

— Обойдусь уж как-нибудь без твоей маски! Будто мне забот мало.

При упоминании маски Рэй встрепенулась. Свою собственную, из чёрного дерева, она, торопясь, так и оставила валяться в спальном мешке.

— Простите за любопытство… Вы общаетесь с духами?

— Так тебе не рассказали? — Ашкий вскинул полуседые кустистые брови. — Я думал, слухи расходятся быстрее.

— Рассказали о чём?

— Он — шаман своего племени, — гордо произнесла Вико. — И с духами говорит, и с богами, ежели на то их воля.

— Вау! — не удержалась Рэй и тут же смутилась своей реакции. — В смысле… Это, должно быть, очень почётно.

— Весьма. Тебе интересны наши традиции?

— Очень! Я же будущий историк-майянист.

— Похвально, когда европейцы интересуются чужой культурой и чужой жизнью. Всегда полезно помнить и знать, сколь велик и многообразен окружающий нас мир.

— И американцы тоже? — не удержалась она.

И только потом поняла, какую глупость сморозила. Когда народ Ашкия называл территорию нынешней Америки своим домом, американцев в современном понимании и вовсе не существовало.

Он скривился, будто услышал величайшую чушь, но ответил со спокойным достоинством:

— Американцы — в особенности. Ничто так не застилает глаза, как вседоступность и вседозволенность.

Доели молча. Немного восстановив силы и оправившись после своего конфуза, Рэй с любопытством рассматривала тесный, но уютный домик, построенный в традиционном индейском стиле.

Деревянные стены, низкий потолок и более чем скромная обстановка: круглый стол, накрытый потёртой скатертью, посудный шкаф и допотопная плита. В углу — проход, ведущий в хозяйскую спальню, отделённую пестрой занавеской. Из предметов роскоши — разве что яркий, явно вышитый вручную ковёр на полу. Такой ткали не один месяц.

Едва ли другие дома в деревне обставлены богаче. Рэй вспомнила новейшую технику, гардеробную размером с отдельную студию и кожаную мебель в собственной квартире. Роскошный Форд отца, брендовые сумки матери. «‎Слова про вседоступность совсем не преувеличены», — с грустью подумала она.

Когда Ашкий отставил пустую тарелку, Рэй кое-что вспомнила:

— Радамес рассказывал, что ваша деревня выбрала своим покровителем одного из богов смерти. Это правда?

Забрав грязную посуду, Вико подала супругу резную деревянную шкатулку. Тот поблагодарил её взглядом и, сняв крышку, извлёк на свет крупные табачные листья. Неторопливо принялся набивать ими трубку, пребывая глубоко в своих мыслях. И вдруг спросил:

— Под какой звездой ты родилась, Рэйчел?

Рэй моргнула.

— М-м… Телец. А что?

— Нет, я не о том. — Ашкий улыбнулся чуть снисходительно. — Вавилонские знаки меня мало волнуют. Тебе ведь знаком наш гороскоп, верно?

Рэй растерялась на мгновение, потом поняла — ну конечно, речь об их гороскопе.

— Если я правильно помню, Телец — это у нас Гремучая змея.*

— Хороший знак. Но не одна лишь Змея влияет на твою жизнь.

— О чём вы? — Она начала уставать от его манеры говорить загадками.

— Когда у майя рождается младенец, мы составляем не только Зодиакальный гороскоп, но и натальный.

— Вы имеете в виду точную дату рождения?

Ашкий кивнул.

— День очень важен. Майя верят, что у человека два покровителя: тот, что в небе среди звезд, и тональ** — тот, что выпадает по цолькину.***

— Интересно… Я как-то высчитывала из любопытства. Мой знак — Кими, Череп.

Возможно, правильней было бы использовать другой перевод, но после всего пережитого слово казалось слишком зловещим. Ашкий будто прочитал её мысли.

— Не бойся называть вещи своими именами, Рэйчел. Я тоже родился под знаком Смерти, в этом нет ничего пугающего. Смерть придет ко всем, так что плохого иметь над ней чуть больше власти, чем другие?

— О чём вы? — повторила Рэй.

— Наша община действительно поклоняется Ах-Альпуху — старому богу смерти и владыке Шибальбы. Как мой покровитель, он говорит со мной чаще и охотнее, чем другие боги.

Рэй неловко улыбнулась, надеясь скрыть свой скептицизм. Судя по мягкому, снисходительному взгляду Ашкия, ей это не удалось.

— Я понимаю, ты не веришь в наших богов, и тобой руководит исследовательский интерес. Но подумай вот о чём: почему тебя так притягивает именно культура майя? Почему не ацтеки? Не римляне, не египтяне, в конце концов?

— Я вообще люблю древнюю историю, — возразила Рэй. — Просто майя, они… они мне ближе, наверное. И мы ведь знаем о них так мало!

Да, это была одна из причин. Она обожала загадки, а майя казались загадочнее остальных. Было так много всего, что предстояло понять об их прошлом, и Рэй собиралась как следует покопаться в нём.

— Простите. Наверное, это прозвучало грубо…

— Ничуть. К сожалению, ты права: конкистадоры уничтожили большую часть нашего наследия, а фикусовая бумага, на которой писали мои предки, за минувшие века стёрлась в пыль. Но мы по-прежнему здесь — живое свидетельство существования некогда великой цивилизации. И со своей стороны делаем всё, чтобы культура майя не погибла окончательно.

Он произнёс это спокойно, даже равнодушно, будто речь шла не о гибели его собственного народа, почти стёртого с лица земли временем и человеческой алчностью. Жаждой наживы ли, знаний, открытий — не имело, в сущности, никакого значения. История — по сути своей, сухие факты; остальное — субъективизм и система точек зрения.

— Мне очень жаль, — прошептала Рэй. Ашкий кивнул, принимая извинения представителя новой, крепкой цивилизации — представителю старой. Сменил тему:

— Насчет твоего интереса… Ты не похожа на других европейцев, что приезжают сюда. На всю свою группу и даже на своего приятеля. Ты — иная, Рэйчел, хоть и отличаешься от нас, как река от пламени. В твоем роду не было предков с нашей земли?

— Моя бабушка была из Мексики. — Рэй ощутила, как от странной характеристики запылали щёки. — Они перебрались в Чикаго, когда мама была совсем крошкой… Но, простите, что во мне такого особенного?

Ашкий улыбнулся, как человек, знающий больше, чем собирается рассказать.

— Полагаю, в этом нам с тобой ещё предстоит разобраться.

— Сердце моё, не пугай девочку, — добродушно произнесла Вико. — Гляди, побледнела вся. Иди-ка ты, дорогуша, умойся да ложись отдыхать — я тебе постелила на кушетке. Ты, должно быть, с ног валишься… А у нас ещё дела есть.

Рэй слишком устала, чтобы интересоваться делами индейцев; поблагодарив за ужин, она доплелась до кушетки, показавшейся ей королевской роскошью, стянула обувь и уснула, едва голова коснулась подушки.

Разбудил её шум с улицы. Он накатывал, как прилив, то приближаясь, то затихая далёкими волнами. Рэй позволила себе понежиться в постели, чувствуя, как зверски после вчерашних приключений ноет всё тело. Только теперь она осознала, что за неделю отвыкла спать на чем-то, кроме спального мешка, и оттягивала момент, когда нужно будет встать на гудящие ноги.

Однако когда Рэй всё же открыла глаза, вокруг стояла глубокая ночь, а хозяйская кровать пустовала. Несмотря на боль в теле, она чувствовала себя отдохнувшей, словно проспала много часов. Темнота за окном то и дело расцвечивалась вспышками, гудели далёкие голоса. Подгоняемая любопытством, Рэй поднялась и, распахнув приоткрытые створки, выглянула на улицу.

Деревня не спала: в окнах соседских домов горел свет, а улица полнилась людьми. Длинная процессия одетых в традиционные пёстрые наряды индейцев, с деревянными палками в руках и разрисованными лицами, неспешной рекой плыла мимо хижины шамана вниз по тропе, скрываясь за холмом. Люди держали фонарики, весело гомонили, смеялись и вразнобой голосили песни на местном наречии. Откуда-то доносилась нежная и печальная мелодия флейты.

Все они казались такими счастливыми, что Рэй не смогла удержаться: отыскав свои ботинки, она, как была, сонная в красной, расшитой узорами рубашке и длинной не по размеру юбке, выскочила следом.

Придерживая волочащийся по земле подол, Рэй бросилась догонять процессию. Она не была уверена, что может здесь находиться, но деревенские жители не рассердились. Завидев её, они приветливо замахали руками и втянули девушку в толпу, обнимая и непрестанно похлопывая по спине.

— Что происходит? — спросила она по-испански, стараясь удержать улыбку и не дёргаться от дружественных тычков. — Куда вы идёте?

Ответил ей старик, чьё лицо напоминало смятую, почерневшую от времени газету, а глаза выцвели почти до белизны.

— Большой праздник. Сегодня третий и последний вечер, когда мы чествуем нашего покровителя — владыку Шибальбы Ах-Альпуха. Если владыка останется доволен, то весь год больные будут выздоравливать, дети рождаться живыми, а наши почившие — покоиться мирно, не зная мучений.

Иниго что-то говорил о празднике, вспомнила Рэй. И раз её не прогоняют, значит, она может поучаствовать в шествии вместе с местными. Посмотреть на национальное торжество майя — хоть какая-то компенсация за отвратительный день, в котором она минимум трижды избежала смерти.

Может, ей действительно стоит поблагодарить Альпуха — за то, что не забрал её вчера, как Мартина.

«Он мёртв», — поняла вдруг Рэй, и мысль ударила, отозвавшись дрожью в кончиках пальцев. Рэй осознала это так отчётливо, как то, что сейчас — ночь, и полная луна в небе круглая и пугающе яркая, точно кто-то играючи подвесил её за невидимый крючок. Он мёртв, с ним произошло что-то страшное, и, возможно, она никогда не узнает, что именно.

Поющая нестройная процессия обогнула холм и влилась в другую, шедшую с противоположного конца деревни. Так два ручья, столкнувшись, образуют реку побольше. Впереди пылал огромный костёр — наверное, самый большой, что Рэй доводилось видеть. Человеческая река двинулась к нему, заколыхалась и, распавшись, оплела костер широким ровным кругом.

В центре круга их уже ждали. Рэй, заботливо вытолкнутая в первый ряд, разглядела у костра каменную стелу в человеческий рост с изображением жуткого существа. Изогнутый костяной хребет без кожи, длинные руки, голый улыбающийся череп, увенчанный головой аллигатора — таким майя видели своего покровителя.

Моего покровителя, с дрожью подумала Рэй, если верить календарю майя. Она считала себя католичкой, отмечала Рождество и День благодарения, однако всегда воспринимала религию скорее как важнейший культурный феномен, чем как свод непреложных истин. В конце концов, она была человеком науки. Но сейчас, стоя в толпе индейцев, чествующих своего бога, она ощутила, как ей невольно передается всеобщая атмосфера благоговения и страха. Того, что испытывают перед лицом смерти.

Рядом со стелой высилась неподвижная, облачённая в длинную юбку фигура шамана. Чёрную деревянную маску на его лице покрывали трещины, выкрашенные кроваво-красным, а голову венчал высокий убор из перьев. «‎Что это за птица? — заинтересовалась Рэй, любуясь мягким, бархатным оперением. — Сова?»

Чёрно-серебристые волосы шамана свободно спадали на плечи, а голые руки и грудь покрывали ровные ряды татуировок. За алыми прорезями глаз Рэй предсказуемо узнала Ашкия. Рядом с ним стоял молодой индеец с маленьким инструментом, похожим на тамбурин, и не отрывал благоговейного взгляда от стелы.

Стоило Ашкию поднять руку, как голоса стихли и на поляне повисла торжественная тишина.

— Братья и сёстры, — заговорил индеец. — Прошлый год выдался непростым — мир вокруг меняется всё стремительней, и боги чутки к этим переменам. Наша задача — следовать их воле и хранить наши традиции согласно священным заветам предков. Пока мы чтим их, боги сильны и оберегают нас. Время великого владыки Ах-Альпуха — ночь, его компаньон — сова, его сила — кровь. А милость его — величайший дар, ниспосланный свыше. И сегодня, в полнолуние, мы чтим нашего покровителя и благодарим за подаренную мудрость. Да будет славен и силён владыка на долгие века!

Он вновь вскинул руку, и юноша рядом с ним принялся размеренно бить в тамбурин. Толпа взорвалась криками и замолотила по земле палками в такт ударам. «‎Ах-ток****, да здравствует Ах-ток!» — слышалось отовсюду.

Рэй во все глаза смотрела, как из толпы почтительно выступает фигура, таща за собой курчавого ягнёнка. Тот отчаянно упирался и блеял, пытаясь скинуть верёвку, но куда ему было тягаться с человеком?

— Нет… — прошептала Рэй, не в силах пошевелиться, чтобы остановить это. Никто не обратил на неё внимания.

Второй человек шагнул вперёд и с поклоном протянул Ашкию дымящуюся чашу. Тот взял её в руки и осушил в несколько больших глотков. Когда он вернул пустую чашу, на его лице читалась невыразимая мука, словно выпитый отвар причинял ему боль.

С минуту он стоял с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону. Затем извлёк из складок одежды длинную тонкую иглу и, повернувшись, окунул её в костёр. Подождав, пока та немного остынет, стянул свою маску, демонстрируя лицо. Оно тоже походило на маску: вся верхняя половина была чёрной, а нижняя — белой. Шаман разинул рот, высунул язык и быстрым отточенным движением проткнул его насквозь.

Хлынула кровь. Ягнёнок жалобно заблеял.

Сплюнув в ладонь, Ашкий тщательно обмазал кровью рот божества на стеле. Алая жидкость пропитала каменные губы, и в пляшущем свете костра барельеф на мгновение будто ожил. Глубоко поклонившись Альпуху, шаман забормотал то ли заклинание, то ли молитву, но из-за громкого стука палок и тамбурина разобрать слова было невозможно.

Настал черёд ягнёнка.

— Трудные времена требуют больших жертв, — провозгласил Ашкий. С его губ непрестанно капало, отчего он сам походил на древнее кровожадное божество, чьи мутные, затуманенные дымкой глаза оставались холодными и бесстрастными.

Рэй зажмурила веки, услышала короткий хрип, а когда подняла их — всё уже закончилось.

Теперь кровь покрывала стелу целиком, сверху донизу. Рэй ощутила тошноту, но вместе с тем странную удовлетворённость и — отчего-то — отголоски злой, иррациональной радости. От этих чувств веяло нездешним холодом, словно они принадлежали не ей, а кому-то другому, древнему и могущественному.

Звякнул металл: шаман отбросил побагровевший кинжал на землю. Вновь нацепил маску и воздел руки к небу, продолжая бормотать свое заклинание-молитву. В темноте, освещённой лишь танцующим пламенем, каменные глаза бога вдруг зажглись двумя крошечными угольками.

Шаман склонил голову и приложил окровавленную ладонь к камню. Закрыл глаза. А Рэй вдруг почувствовала на запястье чью-то железную хватку.

— Пришла, девочка, — пробормотала Вико, и в её голосе звенело торжество. Рэй вскрикнула: глаза женщины отчётливо полыхнули золотом. — Иди же к своему покровителю. Коснись его, услышь его голос!

— Что вы…

С неожиданной силой Вико вытолкнула её из круга прямо на кровавую стелу. Защищая голову, Рэй подставила руки, инстинктивно вцепилась в холодный камень.

И мир померк.

***

Она плыла в темноте, без тела и сознания, невесомая, как совиное пёрышко. Ей было хорошо — так хорошо, как никогда раньше.

Она была не одинока, не покинута, не предана. Она ощущала себя частью целого, самой Вселенной, где всё рождается и всё умирает.

Но вот в бесконечном нигде раздался голос, показавшийся ей самым близким и самым приятным. И как она только существовала, не слыша его прежде?

— Добро пожаловать, дитя. Отныне ты станешь сильнее. Я дам тебе защиту, помогу раскрыться. А ты поможешь мне. Когда придёт время.

Она хотела ответить, но не чувствовала голосовых связок. Хотела рассмотреть обладателя волшебного голоса, но не имела глаз. Ощущение причастности и звенящего счастья наполнило всё её существо — она бы заплакала от избытка чувств, если бы могла.

Нездешняя сила, спящая внутри неё, утробно зарычала и приоткрыла золотистые глаза.

***

Рэй очнулась, ощущая под щекой холодный камень. Тамбурин смолк, но голоса людей беспокойной волной хлынули в уши. Кто-то придержал её за плечи и мягко потянул на себя.

Она неохотно отпустила стелу и посмотрела на свои окровавленные ладони. Запоздало пришёл страх, тупым кинжалом засел под рёбрами. Почему её руки в крови? Почему кружится голова?

— Всё в порядке, девочка. Иди, тебе помогут.

Ашкий мягко подтолкнул её в толпу, и та расступилась, как сельва расступается перед камнем. Вико бережно подхватила её под руку.

— Ох, и что это я… Прости, милая, не хотела толкать тебя. От присутствия покровителя я вечно дурной делаюсь, словно это и не я вовсе, а дух какой в меня вселяется.

— Не трогайте меня! — Рэй с опозданием вырвала руку. Её шатало, а женщина рядом в это мгновение казалась виновницей всех бед.

— Давай, девочка, идём домой. День был долгим, ритуал закончился. Клянусь духами, я больше тебя не трону, не прикоснусь даже. Тебе нужно умыться…

Рэй чувствовала подсыхающую на лице кровь. Она отстраненно вытерла и его, и ладони подолом длинной юбки. Было уже всё равно, чья это кровь и как она в ней вымазалась. Рэй помнила всё; помнила, как ощущала себя частью Вселенной — но была не в состоянии осознать это.

Вся её слаженная картина мира рушилась, как карточный домик, но она со странным удовлетворением отметила, что больше ничего не чувствует по этому поводу.

Рэй всё-таки позволила Вико проводить её домой и приняла из рук женщины таз с чистой водой. Скинула перепачканную одежду прямо на пол, оставшись в одном белье. Тёрла лицо и руки мылом, пока кожа не покраснела и не стала сухой, как наждачная бумага. Тогда Рэй забралась на свою кушетку и накрылась одеялом с головой, прячась от всего мира.

Может быть, утром всё это окажется очередным сном?

***

Утром действительно стало чуть легче.

Ашкий и Вико вели себя спокойно и приветливо, словно ночью ничего необычного не произошло. Они все вместе позавтракали кукурузной кашей (Рэй с трудом заставила себя проглотить несколько ложек), выпили по чашке крепкого холодного чая, и Ашкий, как и обещал, вызвался проводить её до лагеря.

На прощание Вико попыталась обнять её, но Рэй отпрянула. Женщину это, кажется, не смутило.

— Да будут духи милостивы к тебе, девочка, — пробормотала она им вслед. Рэй даже не нашла в себе сил поблагодарить хозяйку за кров — слишком ясно стояли в голове сцены прошедшей ночи.

Ашкий смыл с лица жуткий чёрно-белый грим, скрыл татуировки за свободной накидкой с бахромой и вновь стал похож на обычного человека. Только на дне глаз ещё дремала искра ночного безумия. Было ли причиной остаточное действие напитка, который он пил на площади, или последствие общения с богами — Рэй не знала да и не хотела знать. Она бы отправилась в лагерь одна, если бы не боялась снова заблудиться.

Они шли в молчании довольно долго, пока Ашкий его не нарушил:

— Мы напугали тебя сегодня?

У неё вырвался истеричный смешок.

— Что произошло ночью? В смысле… это действительно необходимо? Вся эта жестокость, эти жертвы?!

Она повысила голос, но Ашкий оставался невозмутимым.

— Боги требуют крови, Рэйчел. Такова наша вера. Разве за твоего Бога мало убивали?

— Не в двадцать первом веке. Это… это же чистой воды средневековье!

— Ой ли? — Он скептически приподнял уголки губ. — По-твоему, человечество стало менее жестоким? По всему миру непрерывно идут войны, в том числе под прикрытием религий, людей калечат, дети мрут от голода и болезней, а богатые и сильные плодят нищету и страх. Или тебе жалко ягнёнка?

Рэй передёрнуло.

— Вчера ты ела суп из баранины, — продолжал Ашкий. — И твои ботинки… Кажется, это кожа?

— Да, но…

— В цивилизованной Испании до сих пор забивают быков ради забавы, браконьеры истребляют вымирающие виды животных, дельфины плачут от боли в крошечных бассейнах, а кое-где ежедневно употребляют в пищу собак и кошек. Одна жертва богу ради сохранения традиций и процветания общины — по-твоему, преступление?

Она не нашла слов, чтобы возразить.

— Я не ожидала такого, — буркнула наконец. — Конечно, я знала, что в Мексике живут потомки майя, но не думала, что вы чтите традиции настолько… буквально.

— Не все племена поклоняются богам так, как это делали предки, — помолчав, сказал индеец. — Наша община скорее исключение из правил. Но ты, помнится, хотела узнать больше о культуре майя. Надеюсь, вчерашний ритуал сполна удовлетворил твоё любопытство.

— Вы действительно говорили с Альпухом?

Ашкий смерил её многозначительным взглядом.

— А ты разве нет?

Она споткнулась о корень дерева, едва снова не расквасив многострадальный лоб. Спину облепили колючие мурашки.

— Уже не получается списать всё на кошмары, не так ли? — проницательно заметил шаман, продолжая ровно шагать вперёд.

— Что вы знаете о моих кошмарах?..

— Не переживай об этом. Мне положено знать и видеть больше остальных. Но о твоём… состоянии я могу только догадываться.

Рэй закусила губу. Все её существо хотело бежать от этого человека как можно дальше, но он, возможно, единственный, кто способен пролить свет на происходящее. В конце концов, чем она рискует? Ашкий точно не сочтет её сумасшедшей.

— Мне действительно снятся сны. Странные. О прошлом. Вы знаете, что это значит?

— Я могу лишь предполагать. Нилум — сильное место, где в своё время пролилось немало крови. Такие энергии могут по-разному влиять на людей, особенно — на тех, кто чувствителен к их проявлениям.

— Чувствителен?

— Всё, что я знаю — боги хотели, чтобы ты оказалась здесь. Возможно, они также хотят, чтобы ты знала больше. Увы, они редко раскрывают смертным свои мотивы.

Она ждала продолжения, но его не последовало.

— Это правда, что прежде вы не допускали в Нилум археологов?

— Мы защищаем то, что должны защищать. Таков наш священный долг.

— Что защищаете? И что изменилось сейчас?

Ашкий проигнорировал первый вопрос.

— Пришло время, — туманно изрёк он и зашагал быстрее. Рэй ощутила растущее раздражение. Он вовсе не собирался помогать ей!

— А что произошло вчера? Когда меня толкнули? — процедила зло.

— Твой покровитель по праву рождения услышал тебя. И отныне будет за тобой приглядывать.

— Я не хотела этого! — воскликнула Рэй. Ей казалось, она задыхается: лёгкие съёжились до размеров ракушек и никак не желали пропускать воздух.

— Зачем беспокоиться? — мягко, успокаивающе улыбнулся Ашкий. — Ещё вчера ты не верила в наших богов, пусть так и остаётся. Ты закончишь практику и вернёшься к своей обычной жизни, забыв произошедшее, как страшный, но увлекательный сон.

И добавил странное:

— Наши боги сильны лишь на наших землях. Тебе нечего бояться.

Рэй опустила голову. Джунгли сегодня казались почти райским местом: щебетали птицы, стрекотали кузнечики, нежный ветерок ласкал разгорячённую кожу, а солнце не обжигало, а грело. Словно не было вчера никакой смертельной опасности. И никаких необъяснимых разговоров с богами тоже не было.

Они уже ступили в знакомую ей часть джунглей, когда Рэй вспомнила, о чём хотела спросить Ашкия. Другой шанс вряд ли представится — тем более, что отныне она постарается держаться от него подальше.

— Радамес показывал нам фрески в храме. И упомянул некую легенду.

Ашкий снова улыбнулся, на этот раз шире. Тёмные, бесстрастные глаза зажглись интересом.

— Не расскажете мне её?

— Думаешь, это поможет в твоих поисках?.. Изволь. Нашу легенду знают многие, никакой тайны здесь нет.

Он замедлил шаг и сцепил за спиной руки. Рэй обратилась в слух.

— Много веков назад в наших краях правил великий правитель. Он был верным слугой Крылатого змея — владыки Кукулькана. Настолько верным, что в конце концов бог решил наградить его за преданность. Он подарил своему наместнику нефритовое ожерелье — волшебный дар, способный исполнить одно единственное желание правителя или его достойного потомка. Любое, даже самое невозможное. Но воспользоваться силой ожерелья можно было лишь раз, поэтому бог повелел правителю беречь его как зеницу ока.

Ашкий вздохнул, извлёк из заплечной сумки бутыль с водой и сделал несколько больших глотков. Предложил Рэй, но та лишь нетерпеливо отмахнулась.

— Правитель с честью прожил свой век, а после — умер и был торжественно похоронен. Он ничего не желал, кроме процветания для своего народа, а потому так и не воспользовался подарком бога при жизни. Правление перешло к его сыну, и тот повелел похоронить дар Бога-змея вместе со своим отцом, дабы тот не был использован во зло.

— Но ведь силой ожерелья мог воспользоваться только потомок правителя. Разве нет?

— Так гласит легенда. Но у сына правителя было ещё три брата, не все из которых имели чистые помыслы. Рассудив, что могилу отца никто из них тронуть не посмеет, новый правитель запечатал саркофаг и поручил жрецам Кукулькана охранять его ценой жизни. Так божественный дар оказался погребён в некрополе под храмом Бога-змея, над которым позже был возведён другой храм. Над ним — еще один… И по сей день древнее сокровище ждет своего часа, всё еще сохраняя волшебную силу.

— Неужто за все эти века никто так и не добрался до ожерелья? — недоверчиво спросила Рэй.

— Все, кто пытался открыть саркофаг, исчезали или гибли в страшных муках. Говорят, теперь, когда некогда великий город опустел, а жрецов Бога-змея почти не осталось, сокровище охраняет сама магия. По другой версии — жестокий дух, приставленный Кукульканом. Но это лишь байки, что старухи из поколения в поколение пересказывают своим внукам.

Рэй лихорадочно размышляла. Легенда звучала слишком невероятно, чтобы быть правдой. Как ей это поможет?

— Магия, духи… Вы действительно верите, что легенда правдива?

— Не больше, чем другие легенды, — уклончиво ответил Ашкий. — Я верю, что не бывает дыма без огня, и верю в наш долг перед предками. Легенда не сохранила ни имени великого правителя, ни времени, когда он жил. Но если божественный дар действительно существует, он принадлежит нашему народу. И должен оставаться в целости и сохранности.

— Чаану, — прошептала Рэй. Ашкий метнул в неё колючий взгляд. — То есть, Нилум… Вы думаете, это может быть тот самый храм, верно?

Они как раз подошли к лагерю. Вдалеке Рэй разглядела двоих в полицейской форме и синюю кепку Оливера Иниго. Рядом с ними ошивался Кит, активно жестикулируя и что-то втолковывая полицейским. Он первым заметил Рэй в компании индейца.

— Рэйчел! — завопил Кит, бросаясь ей навстречу. От облегчения у неё почти подкосились ноги, но она вновь настойчиво обратилась к Ашкию:

— Ответьте мне! Пожалуйста…

— Город в легенде тоже не упоминается. Но такая вероятность есть.

— А экспедиция знает об ожерелье? Они ищут именно его?

— Думаю, тебе пора, — произнес Ашкий, предусмотрительно делая шаг в сторону. В тёмных глазах блеснуло веселье.

— Рэйч!

Кит врезался в неё на полной скорости, едва не свалив в траву. Прижал к себе. Несмотря на грызущее её напряжение, Рэй счастливо рассмеялась, обвивая его руками в ответ.

— Эй, полегче! Ты меня задушишь.

— Я так рад, что ты цела… Цела же?

Он чуть отстранился, осматривая её с головы до ног. Расстроено вгляделся в подсохшую ссадину на лбу.

— Прости меня. Я идиот.

— Есть немного. — Она криво улыбнулась. Почему-то прикосновения Кита её совсем не раздражали. А ещё от него приятно пахло травяным чаем, мятой и чем-то, неуловимо напоминающим дом. — И я тоже рада тебя видеть.

— Я вас оставлю. — Ашкий кивнул им и направился в сторону Оливера Иниго, старательно изображающего невозмутимость перед полицейскими. Рэй проводила его хмурым взглядом. У неё осталось ещё много вопросов, но, видимо, ответы на них ей придётся искать самостоятельно.

— Иниго меня убьет? — спросила она, не испытывая, впрочем, ни малейшего беспокойства. Сейчас гнев руководителя волновал её в последнюю очередь.

— Они с Торресом пришли в ярость, когда Ашкий позвонил вчера и сказал, что ты объявилась в деревне. Но больше волновались, конечно. Ты не представляешь, что творилось, когда мы всё же сдвинули тот проклятый камень и не обнаружили тебя внутри. — Кит покачал головой. — Боже, Рэйч, и о чем ты только думала? Что вообще произошло?

— Я всё расскажу, обещаю. День выдался… трудным.

— Ну, сейчас Иниго явно не до тебя. — Он кивнул на полицейских. — Всё утро здесь ошиваются из-за Мартина. Знаешь, его ведь так и не нашли.

— Знаю, — кивнула Рэй. — Давай улизнём ненадолго, пока нас не хватились? Есть кое-что, что ты должен знать.

Многое, на самом деле. Она подумала, что больше не готова разбираться со всей этой чертовщиной в одиночку. Да и Кит заслуживал быть в курсе, какие опасности им грозят — учитывая всё происходящее.

А ещё — ему хотелось доверять.

У Рэй никогда не было друзей, кроме Вивиан, которую она знала с детства. Не было и тёплых отношений с семьёй, а все прежние немногочисленные попытки сблизиться с мужчинами заканчивались плачевно. И это новое чувство робкого, едва поднявшего голову желания открыться кому-то, поделиться сокровенным — пугало Рэй.

Но теперь у неё было множество других страхов, куда серьёзней. Она не собиралась больше потакать такому глупому.

— Хорошо, — покладисто согласился Кит, сжимая её руку. — Пошли в палатку, я заварю тебе чай.

Они ускользнули, никем не замеченные. И впервые за последние дни Рэй ощутила нечто, близкое к умиротворению. Ей просто необходимо перевести дух. А ещё — наконец, выговориться.

* В зодиакальном круге майя не двенадцать, а тринадцать знаков Зодиака. Тринадцатым знаком считается Летучая мышь, которая делит все остальные знаки на живую и мистическую части.

** Тональ — в мифологии индейцев Центральной Америки понятие судьбы, магическая сущность, появляющаяся вместе с рождением человека и имеющая с ним тесную духовную связь.

*** Цолькин — священный календарь майя, используемый в первую очередь для религиозных целей. Был также средством предсказания благоприятных и неблагоприятных дней.

**** Ах-ток — дословно «‎хозяин огня», жрец, проводящий огненный обряд.