Неточные совпадения
Бухан получил титло
моего спасителя, и мать приучила меня в детстве молиться богу за упокой его
души при утренней и вечерней молитве.
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно
моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на
мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую
душу и жило без
моего ведома в
моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал
моей сестре, как человек бывалый, о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Невыразимое чувство сострадания к работающим с таким напряженьем сил, на солнечном зное, обхватило
мою душу, и, много раз потом бывая на жнитве, я всегда вспоминал это первое впечатление…
Впоследствии я нашел, что Ик ничем не хуже Демы; но тогда я не в состоянии был им восхищаться: мысль, что мать отпустила меня против своего желания, что она недовольна, беспокоится обо мне, что я отпущен на короткое время, что сейчас надо возвращаться, — совершенно закрыла
мою душу от сладких впечатлений великолепной природы и уже зародившейся во мне охоты, но место, куда мы приехали, было поистине очаровательно!
Но эти мысли не смущали
моего радостного, светлого состояния
души.
Я прежде о нем почти не знал; но
мои дяди любили иногда заходить в столярную подразнить Михея и забавлялись тем, что он сердился, гонялся за ними с деревянным молотком, бранил их и даже иногда бивал, что доставляло им большое удовольствие и чему они от
души хохотали.
Он возмутил ясную тишину
моей души.
Сердце
мое почувствовало, что
моя Сергеевка не крепкая, и я не ошибся [Вся Сергеевская земля до сих пор находится в споре, и тридцать
душ крестьян, на ней поселенных, имеют землю в общем владении с деревнями Киишки и Старым Тимкиным.
Гидромир и Асталон были личные враги
мои, и я скорбел
душою, что Гидромир не был убит в единоборстве с Палецким. Я восхищался и казанскими рыцарями, которые
«Да как же мы поедем зимой, — думал я, — ведь мы с сестрицей маленькие, ведь мы замерзнем?» Все такие мысли крепко осадили
мою голову, и я, встревоженный и огорченный до глубины
души, сидел молча, предаваясь печальным картинам
моего горячего воображения, которое разыгрывалось у меня час от часу более.
Скоро прошел короткий зимний день, и ночная темнота, ранее обыкновенного наступавшая в возке, опять нагнала страхи и печальные предчувствия на
мою робкую
душу, и, к сожалению, опять недаром.
Я знал, что он желал нас видеть, и надобно признаться, что это неизбежное свиданье наводило на
мою душу неописанный ужас.
Не слушайте сестрицы; ну, чего дедушку глядеть: такой страшный, одним глазом смотрит…» Каждое слово Параши охватывало
мою душу новым ужасом, а последнее описание так меня поразило, что я с криком бросился вон из гостиной и через коридор и девичью прибежал в комнату двоюродных сестер; за мной прибежала Параша и сестрица, но никак не могли уговорить меня воротиться в гостиную.
Я чувствовал, что только тогда возвратится в
мою душу совершенное спокойствие.
Стоя на стуле и смотря в окошко, я плакал от глубины
души, исполненной искренного чувства любви и умиления к
моему дедушке, так горячо любимому всеми.
Возвращаясь с семейных совещаний, отец рассказывал матери, что покойный дедушка еще до нашего приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой дочери, кроме крестной матери
моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять
душ крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
Сомнение начало вкрадываться в
мою душу.
Наконец все мало-помалу утихло, и прежде всего я увидел, что в комнате ярко светло от утренней зари, а потом понял, что маменька жива, будет здорова, — и чувство невыразимого счастия наполнило
мою душу!
До самого вечера ничем не омрачилось светлое состояние
моей души.
«Как переменилась матушка после кончины батюшки, — говорила
моя мать, — она даже ростом стала как будто меньше; ничем от
души не занимается, все ей стало словно чужое; беспрестанно поминает покойника, даже об сестрице Татьяне Степановне мало заботится.
Едва мать и отец успели снять с себя дорожные шубы, как в зале раздался свежий и громкий голос: «Да где же они? давайте их сюда!» Двери из залы растворились, мы вошли, и я увидел высокого роста женщину, в волосах с проседью, которая с живостью протянула руки навстречу
моей матери и весело сказала: «Насилу я дождалась тебя!» Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески, с таким чувством ее обняла, что она ту же минуту всею
душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что может согласить благодарность с сердечною любовью.
Не скоро потом удалось мне прочесть эти книги вполне, но отрывки из них так глубоко запали в
мою душу, что я не переставал о них думать, и только тогда успокоился, когда прочел.
По несчастию, мать не всегда умела или не всегда была способна воздерживать горячность, крайность
моих увлечений; она сама тем же страдала, и когда
мои чувства были согласны с ее собственными чувствами, она не охлаждала, а возбуждала меня страстными порывами своей
души.
Вид весенних полей скоро привлек
мое внимание, и радостное чувство, уничтожив неприятное, овладело
моей душой.
Бабушка же и тетушка ко мне не очень благоволили, а сестрицу
мою любили; они напевали ей в уши, что она нелюбимая дочь, что мать глядит мне в глаза и делает все, что мне угодно, что «братец — все, а она — ничего»; но все такие вредные внушения не производили никакого впечатления на любящее сердце
моей сестры, и никакое чувство зависти или негодования и на одну минуту никогда не омрачали светлую доброту ее прекрасной
души.
В ближайшей церкви раздался благовест, и колокольный звон, которого я давно не слыхал и как-то даже мало замечал в Уфе, поразил
мое ухо и очень приятно отозвался у меня в
душе.
Страх и жалость боролись в
моей душе.
Невыразимый ужас обнял
мою душу, и одна мысль плыть по этому страшному пути — леденила
мою кровь и почти лишала меня сознания.
Тут только я понял, какой опасности мы подвергались, и боязнь, отвращение от переправ через большие реки прочно поселилась в
моей душе.
Ему дали выпить стакан холодной воды, и Кальпинский увел его к себе в кабинет, где отец
мой плакал навзрыд более часу, как маленькое дитя, повторяя только иногда: «Бог судья тетушке! на ее
душе этот грех!» Между тем вокруг него шли уже горячие рассказы и даже споры между
моими двоюродными тетушками, Кальпинской и Лупеневской, которая на этот раз гостила у своей сестрицы.
Появилися на стене словеса огненные: «Не бойся,
моя госпожа прекрасная: не будешь ты почивать одна, дожидается тебя твоя девушка сенная, верная и любимая; и много в палатах
душ человеческих, а только ты их не видишь и не слышишь, и все они вместе со мною берегут тебя и день и ночь: не дадим мы на тебя ветру венути, не дадим и пылинке сесть».
Много ли, мало ли времени она лежала без памяти — не ведаю; только, очнувшись, видит она себя во палате высокой беломраморной, сидит она на золотом престоле со каменьями драгоценными, и обнимает ее принц молодой, красавец писаный, на голове со короною царскою, в одежде златокованной, перед ним стоит отец с сестрами, а кругом на коленях стоит свита великая, все одеты в парчах золотых, серебряных; и возговорит к ней молодой принц, красавец писаный, на голове со короною царскою: «Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного, за
мою добрую
душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь
моей невестою желанною.
Ни одна не полюбила меня за
мои ласки и угождения, за
мою душу добрую.
Ты одна полюбила меня, чудище противное и безобразное, за
мои ласки и угождения, за
мою душу добрую, за любовь
мою к тебе несказанную, и будешь ты за то женою короля славного, королевою в царстве могучием».