Неточные совпадения
Все смеялись, говоря, что от
страха у меня язык отнялся, но это было не совсем справедливо: я был подавлен не столько
страхом, сколько новостью предметов и величием картины, красоту которой я
чувствовал, хотя объяснить, конечно, не умел.
Я очень это видел, но не завидовал милой сестрице, во-первых, потому, что очень любил ее, и, во-вторых, потому, что у меня не было расположенья к дедушке и я
чувствовал всегда невольный
страх в его присутствии.
Покуда я удил, вытаскивая рыбу, или наблюдая за движением наплавка, или беспрестанно ожидая, что вот сейчас начнется клев, — я
чувствовал только волнение
страха, надежды и какой-то охотничьей жадности; настоящее удовольствие, полную радость я
почувствовал только теперь, с восторгом вспоминая все подробности и пересказывая их Евсеичу, который сам был участник моей ловли, следовательно, знал все так же хорошо, как и я, но который, будучи истинным охотником, также находил наслаждение в повторении и воспоминании всех случайностей охоты.
Передо мной стоял великан необыкновенной толщины; в нем было двенадцать вершков роста и двенадцать пуд веса, как я после узнал; он был одет в казакин и в широчайшие плисовые шальвары; на макушке толстой головы чуть держалась вышитая золотом запачканная тюбетейка; шеи у него не было; голова с подзобком плотно лежала на широких плечах; огромная саблища тащилась по земле — и я
почувствовал невольный
страх: мне сейчас представилось, что таков должен быть коварный Тиссаферн, предводитель персидских войск, сражавшихся против младшего Кира.
Он произвел на меня сильное впечатление, и не
страха, а чувства какого-то приятного волнения; когда же я увидал застреленную куропатку, особенно же когда, увлеченный примером окружающих, я бросился ловить другую подстреленную, — я
чувствовал уже какую-то жадность, какую-то неизвестную мне радость.
Когда мы освободились, то сгоряча я ничего не
почувствовал, кроме радости, что не задохся; даже не заметил, что ушибся; но, к досаде моей, Параша, Аннушка и даже сестрица, которая не понимала, что я мог задохнуться и умереть, — смеялись и моему
страху, и моей радости.
Страх мой совершенно прошел, и в эту минуту я вполне
почувствовал и любовь и жалость к умирающему дедушке.
Когда все было готово и все пошли прощаться с покойником, то в зале поднялся вой, громко раздававшийся по всему дому; я
чувствовал сильное волнение, но уже не от
страха, а от темного понимания важности события, жалости к бедному дедушке и грусти, что я никогда его не увижу.
Но когда он вернулся от доктора и увидал опять ее страдания, он чаще и чаще стал повторять: «Господи, прости, помоги», вздыхать и поднимать голову кверху: и
почувствовал страх, что не выдержит этого, расплачется или убежит.
Самгин не
почувствовал страха, когда над головой его свистнула пуля, взныла другая, раскололась доска забора, отбросив щепку, и один из троих, стоявших впереди его, гладя спиной забор, опустился на землю.
— Ну, вот теперь попробуй — закрой глаза, дай руку; ты увидишь, как я тебя сведу осторожно: ты не
почувствуешь страха. Давай же, вверься мне, закрой глаза.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов
почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Неточные совпадения
Но даже и тогда было лучше: по крайней мере, тогда хоть что-нибудь понимали, а теперь
чувствовали только
страх, зловещий и безотчетный
страх.
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна
почувствовала такой
страх за него, что решилась было ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое письмо, которое получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Теперь же, когда он услыхал, что она тут, он вдруг
почувствовал такую радость и вместе такой
страх, что ему захватило дыхание, и он не мог выговорить того, что хотел сказать.
И он понял всё, что за обедом доказывал Песцов о свободе женщин, только, тем, что видел в сердце Кити
страх девства униженья, и, любя ее, он
почувствовал этот
страх и униженье и сразу отрекся от своих доводов.
С той минуты, хотя и не отдавая себе в том отчета и продолжая жить по-прежнему, Левин не переставал
чувствовать этот
страх за свое незнание.