Неточные совпадения
Я вслушивался в беспрестанные разговоры об этом между
отцом и матерью и наконец узнал, что дело уладилось: денег дал тот же мой книжный благодетель
С. И. Аничков, а детей, то есть нас
с сестрой, решились
завезти в Багрово и оставить у бабушки
с дедушкой.
Толпа крестьян
проводила нас до крыльца господского флигеля и потом разошлась, а мужик
с страшными глазами взбежал на крыльцо, отпер двери и пригласил нас войти, приговаривая: «Милости просим, батюшка Алексей Степаныч и матушка Софья Николавна!» Мы вошли во флигель; там было как будто все приготовлено для нашего приезда, но после я узнал, что тут всегда останавливался наезжавший иногда главный управитель и поверенный бабушки Куролесовой, которого
отец с матерью называли Михайлушкой, а все прочие
с благоговением величали Михайлом Максимовичем, и вот причина, почему флигель всегда был прибран.
Когда мы проезжали между хлебов по широким межам, заросшим вишенником
с красноватыми ягодами и бобовником
с зеленоватыми бобами, то я упросил
отца остановиться и своими руками нарвал целую горсть диких вишен, мелких и жестких, как крупный горох;
отец не позволил мне их отведать, говоря, что они кислы, потому что не поспели; бобов же дикого персика, называемого крестьянами бобовником, я нащипал себе целый карман; я хотел и ягоды положить в другой карман и
отвезти маменьке, но
отец сказал, что «мать на такую дрянь и смотреть не станет, что ягоды в кармане раздавятся и перепачкают мое платье и что их надо кинуть».
Хотя я, живя в городе, мало
проводил времени
с отцом, потому что поутру он обыкновенно уезжал к должности, а вечером — в гости или сам принимал гостей, но мне было скучно и грустно без него.
Сестрица
с маленьким братцем остались у бабушки;
отец только
проводил нас и на другой же день воротился в Багрово, к своим хозяйственным делам.
Отец вообще мало был
с нами; он
проводил время или
с Прасковьей Ивановной и ее гостями, всегда играя
с ней в карты, или призывал к себе Михайлушку, который был одним из лучших учеников нашего Пантелея Григорьича, и читал
с ним какие-то бумаги.
Отец мой целые дни
проводил сначала в разговорах
с слепым поверенным Пантелеем, потом принялся писать, потом слушать, что сочинил Пантелей Григорьич (читал ученик его, Хорев), и, наконец, в свою очередь, читать Пантелею Григорьичу свое, написанное им самим.
— Да, брат… — продолжает Малахин, слыша, как Яша ложится рядом и своей громадной спиной прижимается к его спине. — Холодно. Из всех щелей так и дует. Поспи тут твоя мать или сестра одну ночь, так к утру бы ноги протянули. Так-то, брат, не хотел учиться и в гимназию ходить, как братья, ну вот и
вози с отцом быков. Сам виноват, на себя и ропщи… Братья-то теперь на постелях спят, одеялами укрылись, а ты, нерадивый и ленивый, на одной линии с быками… Да…
Неточные совпадения
Но когда вышедший вслед за ним Степан Аркадьич, увидав его на лестнице, подозвал к себе и спросил, как он в школе
проводит время между классами, Сережа, вне присутствия
отца, разговорился
с ним.
Обедал почти всегда у коменданта, где обыкновенно
проводил остаток дня и куда вечерком иногда являлся
отец Герасим
с женою Акулиной Памфиловной, первою вестовщицею [Вестовщица (устар.) — любительница рассказывать новости.] во всем околодке.
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным столом,
отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик
с лестницей на плече легко бегал от фонаря к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла. Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский,
провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил
с угла на угол.
Старуха зорко наблюдала эту встречу: Привалов побледнел и, видимо, смутился, а Надежда Васильевна держала себя, как всегда. Это совсем сбило Марью Степановну
с толку: как будто между ними ничего не было и как будто было. Он-то смешался, а она как ни в чем не бывало… «Ох, не
проведешь меня, Надежда Васильевна, — подумала старуха, поднимаясь неохотно
с места. — Наскрозь вас вижу
с отцом-то: все мудрить бы вам…»
Надежда Васильевна
провела отца в заднюю половину флигелька, где она занимала две крошечных комнатки; в одной жила сама
с Маней, а в другой Павла Ивановна. Старушка узнала по голосу Василия Назарыча и другим ходом вышла в сени, чтобы не помешать первым минутам этого свидания.