Неточные совпадения
Предчувствие исполнилось ту же минуту:
тетушка прибежала,
говоря, что дедушка меня спрашивает.
За обедом нас всегда сажали на другом конце стола, прямо против дедушки, всегда на высоких подушках; иногда он бывал весел и
говорил с нами, особенно с сестрицей, которую называл козулькой; а иногда он был такой сердитый, что ни с кем не
говорил; бабушка и
тетушка также молчали, и мы с сестрицей, соскучившись, начинали перешептываться между собой; но Евсеич, который всегда стоял за моим стулом, сейчас останавливал меня, шепнув мне на ухо, чтобы я молчал; то же делала нянька Агафья с моей сестрицей.
Сначала заглядывали к нам, под разными предлогами, горничные девчонки и девушки, даже дворовые женщины, просили у нас «поцеловать ручку», к чему мы не были приучены и потому не соглашались, кое о чем спрашивали и уходили; потом все совершенно нас оставили, и, кажется, по приказанью бабушки или
тетушки, которая (я сам слышал)
говорила, что «Софья Николавна не любит, чтоб лакеи и девки разговаривали с ее детьми».
Новая
тетушка совсем нас не любила, все насмехалась над нами, называла нас городскими неженками и, сколько я мог понять, очень нехорошо
говорила о моей матери и смеялась над моим отцом.
Ее муж бывал иногда как-то странен и даже страшен: шумел, бранился, пел песни и, должно быть,
говорил очень дурные слова, потому что обе
тетушки зажимали ему рот руками и пугали, что дедушка идет, чего он очень боялся и тотчас уходил от нас.
Третья
тетушка, Елизавета Степановна, которую все называли генеральшей, приезжала на короткое время; эта
тетушка была прегордая и ничего с нами не
говорила.
Тетушка уговаривала нас не плакать и уверяла, что маменька здорова, что она скоро воротится и что ее ждут каждый день; но я был так убежден в моих печальных предчувствиях, что решительно не поверил тетушкиным словам и упорно повторял один и тот же ответ: «Вы нарочно так
говорите».
Хотя мать мне ничего не
говорила, но я узнал из ее разговоров с отцом, иногда не совсем приятных, что она имела недружелюбные объяснения с бабушкой и
тетушкой, или, просто сказать, ссорилась с ними, и что бабушка отвечала: «Нет, невестушка, не взыщи; мы к твоим детям и приступиться не смели.
Дедушка открыл глаза, не
говоря ни слова, дрожащею рукой перекрестил нас и прикоснулся пальцами к нашим головам; мы поцеловали его исхудалую руку и заплакали; все бывшие в комнате принялись плакать, даже рыдать, и тут только я заметил, что около нас стояли все
тетушки, дядюшки, старые женщины и служившие при дедушке люди.
Как я ни был мал, но заметил, что моего отца все
тетушки, особенно Татьяна Степановна, часто обнимали, целовали и
говорили, что он один остался у них кормилец и защитник.
Тетушка Татьяна Степановна часто приходила к нам, чтоб «матушке сестрице не было скучно», и звала ее с собою, чтобы вместе
поговорить о разных домашних делах.
Обрадованный, что со мной и с сестрицей бабушка и
тетушка стали ласковы, и уверенный, что все нас любят, я сам сделался очень ласков со всеми, особенно с бабушкой. Я скоро предложил всему обществу послушать моего чтения из «Россиады» и трагедий Сумарокова. Меня слушали с любопытством, и хвалили, и
говорили, что я умник, грамотей и чтец.
Тетушка же моя, напротив, очень смеялась и
говорила: «Ах, какой проказник, Сережа!
Мало того, что я сам читал, по обыкновению, с увлеченьем и с восторгом, — я потом рассказывал сестрице и
тетушке читанное мной с таким горячим одушевлением и, можно сказать, самозабвением, что, сам того не примечая, дополнял рассказы Шехеразады многими подробностями своего изобретенья и
говорил обо всем, мною читанном, точно как будто сам тут был и сам все видел.
Тетушка часто останавливала меня,
говоря: «А как же тут нет того, что ты нам рассказывал? стало быть, ты все это от себя выдумал?
Мой отец, желая поздороваться с теткой, хотел было поцеловать ее руку,
говоря: «Здравствуйте,
тетушка!» — но Прасковья Ивановна не дала руки.
Мать очень дружески ее успокоила,
говоря, что это безделица, и что дети поедят после (она уже слышала, что нам готовят особое кушанье), и что
тетушка об этом никогда не узнает.
Я вдруг обратился к матери с вопросом: «Неужели бабушка Прасковья Ивановна такая недобрая?» Мать удивилась и сказала: «Если б я знала, что ты не спишь, то не стала бы всего при тебе
говорить, ты тут ничего не понял и подумал, что Александра Ивановна жалуется на
тетушку и что
тетушка недобрая; а это все пустяки, одни недогадки и кривое толкованье.
Поди чай, у нее и чаю и кофею мешки висят?..» Вдруг Параша опомнилась и точно так же, как недавно Матрена, принялась целовать меня и мои руки, просить, молить, чтоб я ничего не сказывал маменьке, что она
говорила про
тетушку.
Она напомнила мне, какой перенесла гнев от моей матери за подобные слова об
тетушках, она принялась плакать и
говорила, что теперь, наверное, сошлют ее в Старое Багрово, да и с мужем, пожалуй, разлучат, если Софья Николавна узнает об ее глупых речах.
Неточные совпадения
Стива
говорит, что вся цель ее жизни состоит в том, чтобы доказать свое преимущество над
тетушкой Катериной Павловной; это всё правда; но она добрая, и я ей так благодарна.
— Странный тип! Такой… дикий. И мрачно озлоблен. Злость тоже должна быть веселой. Французы умеют злиться весело. Простите, что я так
говорю обо всем… я очень впечатлителен. Но — его
тетушка великолепна! Какая фигура, походка! И эти золотые глаза! Валькирия, Брунгильда…
— Mais ma tante vient de dire, [Но
тетушка сказала вам только что (фр.).] —
говорила она.
— Я вспомнила в самом деле одну глупость и когда-нибудь расскажу вам. Я была еще девочкой. Вы увидите, что и у меня были и слезы, и трепет, и краска… et tout се que vous aimez tant! [и все, что вы так любите! (фр.)] Но расскажу с тем, чтобы вы больше о любви, о страстях, о стонах и воплях не
говорили. А теперь пойдемте к
тетушкам.
— Какая тайна? Что вы! —
говорила она, возвышая голос и делая большие глаза. — Вы употребляете во зло права кузена — вот в чем и вся тайна. А я неосторожна тем, что принимаю вас во всякое время, без
тетушек и папа…