Неточные совпадения
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит
очень недешево; во-вторых, для
большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Всего охотнее, как мне случалось заметить, берет крупная рыба на
большую зеленую кобылку, а средняя и мелкая — на серенькую,
очень маленькую.
При вытаскивании
большой рыбы никогда не должно брать рукой за лесу, хотя бы и казалось это
очень удобным: тут может случиться та же потеря, о которой я сейчас говорил.
Пеструшка, хотя
очень редко, попадается иногда довольно
большая; я не выуживал более двух с половиною фунтов, но достоверно знаю, что другие рыбаки выуживали в пять фунтов и более.
По
большей части вода бывает неглубока, тем более надобно тишины и осторожности в движениях, особенно при вытаскивании рыбы, которая
очень хорошо берет в таких местах и
очень крупная.
Сидя тихо и смирно с удочкой на берегу озера или речного залива, проросшего травами, а иногда притаясь в лодке в густых камышах пруда, я имел случай нередко, хотя поверхностно, наблюдать любопытную картину рыбьего боя: [Процесс метанья, или боя, икры даже этих трех пород, сейчас мною названных, наблюдать
очень трудно, потому что он происходит по
большей части в травах или камышах, а главное потому, что рыба боится приближения человека.
Это дознано многими опытами: озерные караси, например, по
большей части бывают яркого темно-желтого или золотистого цвета, а пересаженные в копаные, глинисто-мутные пруды делаются бледно-бланжевыми; окуни в иных реках бывают
очень темны и ярко-пестры, но, посидев долго в пруде, становятся светлыми, белесоватыми: точно то же делается более или менее и с другими породами рыб.
Рыба
очень нередко задыхается зимой под льдом даже в огромных озерах и проточных прудах: [Из многих, мною самим виденных таких любопытных явлений самое замечательное случилось в Казани около 1804 г.: там сдохлось зимою огромное озеро Кабан; множество народа набежало и наехало со всех сторон: рыбу, как будто одурелую, ловили всячески и нагружали ею целые воза.] сначала, в продолжение некоторого времени, показывается она в отверстиях прорубей, высовывая рот из воды и глотая воздух, но ловить себя еще не дает и даже уходит, когда подойдет человек; потом покажется гораздо в
большем числе и как будто одурелая, так что ее можно ловить саком и даже брать руками; иногда всплывает и снулая.
Хотя трудно с этим согласиться, но положим, что такая уверенность справедлива, да для рыбы эта отрава
очень вредна: та, которая наглоталась кукольванца много, умирает скоро, всплывает наверх, бывает собрана и съедена; но несравненно
большая часть окормленной рыбы в беспамятстве забивается под берега, под коряги и камни, под кусты и корни дерев, в густые камыши и травы, растущие иногда на глубоких местах — и умирает там, непримеченная самими отравителями, следовательно пропадает совершенно даром и гниением портит воду и воздух.
Но чем питается нехищная рыба в
больших реках, текущих всегда в берегах песчаных, на которых не растет ни одной былинки, дно которых также песчано и чисто и где
очень мало водится водяных насекомых?
Я видел лошков только в Оренбургской губернии; там водились они в
большом изобилии и даже не в маленьких речках, а в таких, на которых стояли мельницы постава на четыре, и я
очень помню бесчисленные станицы лошков, лежащие на дне под мельничными водяными колесами.
Он так же, как и уклейка,
очень проворен в своих движениях, но шире, белее и ярче сверкает в глубине; берет по
большей части со дна и охотнее держится на местах неглубоких, быстрых, хрящеватых и каменистых.
Очень редко выудишь ее в реке; но в конце лета и в начале осени удят ее с лодки в
большом количестве в полоях прудов, между травами, и особенно на чистых местах между камышами, также и в озерах, весной заливаемых тою же рекою; тут берет она
очень хорошо на красного навозного червяка и еще лучше — на распаренную пшеницу (на месте прикормленном); на хлеб клюет не так охотно, но к концу осени сваливается она в прудах в глубокие места материка, особенно около кауза, плотины и вешняка, и держится до сильных морозов; здесь она берет на хлеб и маленькие кусочки свежей рыбы; обыкновенно употребляют для этого тут же пойманную плотичку или другую мелкую рыбку; уж это одно свойство совершенно отличает ее от обыкновенной плотвы.
Мелкая красноперка
очень хороша для насадки на хищную рыбу, потому что живуща и не скоро утомляется, ходя на
большом крючке.
Большие язи бывают
очень жирны, и уха из них довольно вкусна, но всего лучше приготовлять их на холодное под соусом с сметаной и хреном; жаль только, что язь
очень костлив. Цвет его тела бледно-бланжевый.
Хотя очевидно, что имя его происходит от
большой головы, но она у него совсем не так велика, а если и кажется
большей величины, чем у других рыб, то единственно оттого, что лоб у головля
очень широк и как-то сливается с его брусковатым станом.
Лещи бывают
очень жирны, если хотите вкусны, но как-то грубо приторны, а
большие — и жестки; впрочем, изредка можно поесть с удовольствием бок жареного леща, то есть ребры, начиненные кашей: остальные части его тела
очень костливы.
У
большого сазана мясо несколько грубо, а мелкие сазаны
очень вкусны.
На удочке
очень бойки и сильны, клюют
больше со дна.
Мне не удавалось удить много ни сазанов, ни так называемых карпий, но по рассказам охотников должно заключить, что это уженье, особенно в реках или
больших прудах,
очень приятно, добычливо и требует в то же время уменья, осторожности и сачка: ибо крупная карпия — самая бойкая, сильная и неутомимая рыба.
Надобно сказать, что я не совсем верю
большой величине и весу многих рыб, о которых рассказывают рыбаки и охотники; часто они судят по глазомеру и по руке, и
очень ошибаются.
Заводи, заливы, полои, непременно поросшие травою, — вот любимое местопребывание линей; их надобно удить непременно со дна, если оно чисто; в противном случае надобно удить на весу и на несколько удочек; они берут тихо и верно: по
большей части наплавок без малейшего сотрясения, неприметно для глаз, плывет с своего места в какую-нибудь сторону, даже нередко пятится к берегу — это линь; он взял в рот крючок с насадкой и тихо с ним удаляется; вы хватаете удилище, подсекаете, и жало крючка пронзает какую-нибудь часть его мягкого, тесного, как бы распухшего внутри, рта; линь упирается головой вниз, поднимает хвост кверху и в таком положении двигается
очень медленно по тинистому дну, и то, если вы станете тащить; в противном случае он способен пролежать камнем несколько времени на одном и том же месте.
Уженье линей на мелких местах, посреди густых водяных трав, что случается
очень часто, требует особенной ловкости и уменья: запутавшись, завертевши лесу за траву, линь вдруг останавливается неподвижно; разумеется, тащить не должно; но если рыбак, ожидая времени, когда линь придет в движение, опустит удилище и будет держать лесу слишком наслаби, то иногда линь с такою быстротою бросается в сторону, что вытянет лесу в прямую линию и сейчас ее порвет (разумеется, линь
большой); а потому советую удить в травах на лесы самые толстые, крепкие и употреблять удилища не слишком гибкие.
В полдень же они подымаются наверх и черными
большими пятнами, как пролитая смола, то темнее, то светлее, тихо передвигаются с места на место по поверхности воды; тут надобно пускать наплавки как можно мельче, ибо в это время караси берут
очень мало со дна.
На щеках, покрывающих его жабры, он имеет по одной игле, которыми
очень больно колется, если его возьмешь неосторожно;
большой рот и широкое горло показывают способность глотать
большие куски, несоразмерные даже с его ростом, и обличают хищную его породу.
Почти все охотники
очень любят уженье окуней, и многие предпочитают его всем другим: во-первых, потому, что окуни клюют часто и если подойдет стая окуней (а осенью они собираются стаями), то уже немногие из них пойдут прочь, не хватив предлагаемой пищи; во-вторых, потому, что они берут жадно и верно, даже до того, что
большею частью совсем проглатывают насадку; и, наконец, в-третьих, потому, что уженье их не требует осторожности.
С весны надобно удить на червей, летом — на раковые шейки и линючих раков и особенно на
большие линючие раковые клешни, которые окуни
очень любят; к осени же, до самой зимы, всего лучше удить на маленьких рыбок; если же их нет, что часто случается, то надобно поймать плотичку или какую-нибудь нехищную рыбку, изрезать ее на кусочки, крупные или мелкие, смотря по рыбе, какая берет, и по величине удочки, и насаживать ими крючки.
Большие окуни
очень упористы и сильны и, покуда не будут утомлены, ни за что наверх не выходят; для них употребляются удочки
большого размера, и, несмотря на то, надобно их вытаскивать осторожно; хотя огромный окунь не кидается быстро во все стороны, но зато, стараясь упираться головою в берег или дно, так круто поворачивается, что может порвать и крепкую лесу.
Красуля принадлежит к породе форели и вместе с нею водится только в чистых, холодных и быстрых реках, даже в небольших речках или ручьях, и в новых, не загаженных навозом прудах, на них же устроенных, но только в глубоких и чистых; стан ее длинен, брусковат, но шире щучьего; она
очень красива; вся, как и форель, испещрена крупными и мелкими, черными, красными и белыми крапинами; хвост и перья имеет сизые; нижнюю часть тела — беловато-розового цвета; рот довольно
большой; питается мелкою рыбой, червяками и разными насекомыми, падающими в воду снаружи и в ней живущими.
— Во всю мою жизнь я выудил только одну красулю, на маленького навозного червяка, фунта в три весом, но и та чрезвычайно бойко ходила на удочке; можно предположить, что
очень трудно возиться с
большой красулей.
Я говорил выше об уженье форели по речкам; повторяю, что никогда не был до него
большим охотником, но я много удил пеструшки и кутемы, и с
большим наслаждением, в верховьях чистых прудов, где вода, не затопляя берегов, стоит наравне с ними, образуя иногда
очень глубокий, следовательно и не совсем прозрачный, материк.
Самые
большие пестряки, мною выуженные, весили около трех фунтов, но и те
очень бойко ходили на удочки, и сачок был
очень нужен.
В реках
больших и песчаных раки бывают
очень крупны, но невкусны и водятся в малом количестве; но в небольших речках, особенно в губерниях черноземных, водятся в невероятном множестве, так что даже мешают удить, особенно после линянья, когда они бывают худы и голодны: на что бы вы ни насадили ваши крючки, хотя бы на раковые шейки, едва они коснутся дна, как раки бросятся со всех сторон, схватят клешнями и ртами свою добычу и поползут с нею в нору.
Сначала будешь ошибаться, что это берет
большая рыба, станешь давать им волю заклевывать, отчего иногда
очень нескоро освободишь крючок из норы; потом скоро применишься к их клеву и не станешь давать им затаскивать крючки.