Неточные совпадения
К чему, например, говорить теперь о прежних славных породах собак, об уменье выдерживать и соблюдать
их, когда
самые породы уже не существуют?
Признаюсь, именно
им желал бы я быть хоть несколько полезным. Меня утешает мысль, что добрый совет по части технической может так же пригодиться
им, как и наблюдения над нравами дичи или заметки и указания в
самой стрельбе.
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это
самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из
него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Лучшее доказательство, что мастера
сами не знают причины, состоит в том, что ни один из
них не возьмется сделать двух стволин одинакового боя, как бы
они ни были сходны достоинством железа.
Остальные три сорта дроби называются по нумерам; 10-й нумер обыкновенно, а 11-й очень редко употребляются для гаршнепов и
самых крошечных куличков; 12-й нумер решительно не употребителен, и я не знаю даже, приготовляют ли
его теперь.
Дунста особо не льют, а отсевают из мелких сортов дроби, если кто закажет; да
он совсем и не нужен:
им бить птицу только в
самом близком расстоянии.
Картечь есть не что иное, как маленькие пулечки или огромные дробины, несравненно крупнее безымянки; впрочем, величина
их бывает различная, смотря по надобности;
самую крупную картечь употребляют для зверей, как-то: медведей, волков, оленей и проч., а маленькую — для больших птиц, собравшихся в стаи, для лебедей, гусей, журавлей и дроф.
Пыжом называется то вещество или материал, которым сначала прибивается всыпанный в дуло ружья порох и которым отделяется этот порох от всыпаемой потом сверх
него дроби; другим пыжом прибивается
самая дробь.
Но как у многих деревенских охотников, особенно у охотников средней руки, нет форм и
самого материала для вырубки пыжей, то
они употребляют на пыжи какой-нибудь из числа тех материалов, о которых я упомянул сначала.
Самые лучшие пыжи скатываются из льняных хлопков:
они ложатся плотно, волокна
их коротки и дробь в
них не завертывается.
За неименьем льняных употреблять хлопки посконные и конопляные, а за неименьем хлопков —
самый лен, посконь и коноплю, предварительно изрубя, мерою в полвершка, длинные, волокнистые
их пряди: в противном случае дробь иногда завертывается, и заряд будет неверен.
Но, по-моему, и это не нужно: у всякой,
самой вежливой, старой собаки есть какие-нибудь свои привычки; молодая сейчас переймет
их, да и две собаки вместе всегда больше горячатся и одна другую сбивают.
Они бродят по грязи, около луж, на вспаханных полях, где иногда вязнут по брюхо, несмотря на долгие свои ноги, и где длинными, кривыми носами, запуская
их по
самую голову, достают себе из размокшей земли хлебные зерна и всякого рода червей и козявок.
Это
самые обширные и лучшие болота для охоты;
они нередко пересекаются текучими, а не стоячими в ямках родниками.
Самое лучшее из
них — болото чистое, луговое, заливаемое весенними потоками, поросшее кустиками и редкими деревьями.
Фигура яиц, общая всем куличьим яйцам, имеет ту особенность, что нижний конец
их представляет острый угол и большая ширина яйца находится только в
самом верху тупого конца, а не в середине.
Самые блистательные охотничьи выстрелы, по-моему, бывают в бекаса, когда
он играет вверху, не боясь присутствия охотника, потому что, завидя
его, сейчас поднимется высоко. Бекасиной дробью редкое ружье может достать
его. Это были мои любимые выстрелы, и в этом случае я употреблял с успехом дробь 7-го нумера, которая, будучи покрупнее, летит дальше и бьет крепче.
Часа за полтора до заката солнца уже везде около тока есть подбежавшие дупели, а при
самом захождении солнца
они уже летят на ток со всех сторон.
Когда попадет в сило один дупель, начнет биться и трепетаться, другие кинутся
его бить и попадают в силья
сами: большая часть из
них удавливается.
Высиживание детей, укрыванье
их сначала в
самых крепких и глухих болотных местах, а потом в лугах и, наконец, перемещенье в чистые болота на всю осень — у дупелей совершенно одинаковы с бекасами.
На расстоянии шестидесяти шагов дупеля не убьешь наповал бекасиною дробью даже 8-м нумером или по крайней мере редко, а только поранишь:
он унесет дробь очень далеко и если не умрет скоро, то долго будет хворать и скрываться в
самых глухих болотных местах.
Жирных и непуганных стрельбою дупелей, допускающих
самую близкую стойку собаки, травить ястребами-перепелятниками. Если дупель вскочит не далее шести или семи шагов, то ястреб
его догонит. Разумеется, что никакой ружейный охотник не станет травить дупелей ястребом, если будет иметь возможность стрелять
их.
Сам же собою гаршнеп только тогда взлетит, когда на
него почти наступишь.
С прилета
они бывают довольно сыты, но потом до
самого отлета очень худы и тощи.
Увы!
он часто губит себя и все свое потомство своим бдительным надзором, открывая безжалостному охотнику криком и летаньем место своего жилища и
самое гнездо.
Он телом поменьше болотного кулика, не
его ноги и шея, относительно величины, очень длинны, и красноножка с первого взгляда покажется больше, нежели
он есть в
самом деле.
Нос у
него почти в вершок, довольно толстый, ярко-красный, как киноварь; ноги бледно-малиновые, невысокие, толстые, похожие на утиные, но без перепонок между пальцами; около глаз красный узенький ободочек, да и
самые глаза, кроме черных зрачков, также красные.
— Кулики-сороки мало уважаются охотниками; я
сам никогда за
ними не гонялся и во всю мою жизнь убил не более двух десятков.
Есть еще замечательная особенность в куликах-сороках: красный цвет, которым окрашены
их глаза, носы и ноги, проявляется в
самом цвете кожи, мяса и преимущественно жира: когда кулик будет изжарен, жир имеет ярко-оранжевый цвет.
Яйца
их поменьше травниковых и не так зелены, а отвечают цвету перьев
самих поручейников, то есть серо-пестрые.
Хотя все кулики и кулички без исключения бегают очень проворно, но черныш бегун
самый бойкий, кроме зуйка, или перевозчика; при взлете с места и в продолжение быстрого своего полета
он издает звонкий и приятный крик, похожий на слоги тилли, тилли.
Говоря о средних и мелких куличках, я не упоминал о том, какую дробь надо употреблять для
их стрельбы, и потому скажу единожды навсегда, что при расстоянии близком всего лучше бекасиная дробь нумер 9-й, для
самых мелких куличков — нумер 10-й; на расстоянии дальнем я предпочитаю 8-й нумер.
Я слышал, что около Петербурга чернозобики летят весной в баснословном множестве (как и болотные кулики) и что один известный охотник убил одним зарядом восемьдесят пять куличков. Хотя мне сказывали это люди
самые достоверные, но, признаюсь, не умею себе представить возможности убить одним зарядом такое множество чернозобиков. В Оренбургской губернии многие охотники
их совсем не знают.
Этот куличок еще реже попадается и еще менее известен в Оренбургской губернии. Мне
самому иногда случалось не встречать
его по нескольку лет сряду. Имя морского куличка существует только между охотниками высшего разряда: простые стрелки и народ
его не знают. Я думаю, что это имя также занесено теми охотниками, которые стреливали этих куличков по морским берегам, где
они бывают во время весеннего пролета в невероятном множестве.
Он самый неутомимый бегун и, завидя приближающегося охотника, пускается так проворно бежать, что
его не догонишь; вьет гнездо не в болотах, а на берегах речек и рек, на местах совершенно сухих и даже высоких.
Тем не менее, однако,
они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще садятся на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из воды, или на берег у
самой воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда
он останавливается.
Я
сам не нахаживал
их гнезд, но охотники уверяли меня, что песочники кладут свои яйца на голом песке, вырыв для того небольшую ямочку.
Это бесспорно
самый крошечный куличок, и хотя называется воробьем по некоторому сходству с
ним в перьях и малости своей, но в сущности
он меньше обыкновенного дворового воробья.
Я полагал прежде, что куличков-воробьев считать третьим,
самым меньшим видом болотного курахтана (о котором сейчас буду говорить), основываясь на том, что
они чрезвычайно похожи на осенних курахтанов пером и статями, и также на том, что к осени кулички-воробьи почти всегда смешиваются в одну стаю с курахтанами; но, несмотря на видимую основательность этих причин, я решительно не могу назвать куличка-воробья курахтанчиком третьего вида, потому что
он не разделяет главной особенности болотных курахтанов, то есть самец куличка-воробья не имеет весною гривы и не переменяет своего пера осенью.
Они очень смирны, и бить
их не трудно; для стрелянья собственно куличков-воробьев надобно употреблять дробь
самую мелкую, 10-го и даже 11-го нумера.
Вот точное описание с натуры петушка курахтана, хотя описываемый далеко не так красив, как другие, но зато довольно редок по белизне своей гривы: нос длиною в полвершка, обыкновенного рогового цвета; глаза небольшие, темные; головка желтовато-серо-пестрая; с
самого затылка начинается уже грива из белых, длинных и довольно твердых в основании перьев, которые лежат по бокам и по всей нижней части шеи до
самой хлупи; на верхней же стороне шеи, отступя пальца на два от головы, уже идут обыкновенные, серенькие коротенькие перья; вся хлупь по светло-желтоватому полю покрыта черными крупными пятнами и крапинами; спина серая с темно-коричневыми продольными пестринами, крылья сверху темные, а подбой
их белый по краям и пепельный под плечными суставами; в коротеньком хвосте перышки разных цветов: белые с пятнышками, серые и светло-коричневые; ножки светло-бланжевые.
Осеннее пребывание курахтанов продолжается более месяца, и пред
самым отлетом
они бывают очень жирны, да и весной
они жирнее других пролетных птиц.
Петушок ее красив необыкновенно; будучи совершенно сходен со своею курицей перьями,
он имеет, сверх того, на голове мясистый гребешок яркого пунцового цвета и такого же цвета перевязки шириною в палец на ногах у
самого коленного сгиба; остальная часть ног зеленоватая.
Это обстоятельство навело на меня сомнение: может быть, и прежде я слышал свист погоныша, а болотная курица, находившаяся на ту пору в той же
самой осоке (ибо ничто не мешает
им жить вместе), случайно выплыла мне на глаза.
При сем должно заметить, что все эти три породы дичи, то есть болотные куры, погоныши и особенно коростели луговые, чрезвычайно портят поиск легавых собак, ибо дух от
них очень силен; собака горячится и, видя, что птица после каждой стойки все уходит дальше, бросается догонять ее, теряет след, сбивается и получает
самые дурные привычки.
Если бы я не
сам взял этого погоныша на гнезде, изо рта собаки, то никогда бы не поверил, чтобы такая маленькая и узенькая птичка могла нести такое количество яичек и имела бы возможность
их высиживать.
Пониже глаз, по обеим сторонам, находится по белой полоске, и между
ними, под горлом, идет темная полоса; такого же цвета, с зеленоватым отливом, и зоб, брюхо белое; ноги длиною три вершка, красно-свинцового цвета; головка и спина зеленоватые, с бронзово-золотистым отливом; крылья темно-коричневые, почти черные, с белым подбоем до половины; концы двух правильных перьев белые; хвост довольно длинный; конец
его почти на вершок темно-коричневый, а к репице на вершок белый, прикрытый у
самого тела несколькими пушистыми перьями рыжего цвета; и самец и самка имеют хохолки, состоящие из четырех темно-зеленых перышек.
Пигалица имеет особенные, кругловатые крылья и машет
ими довольно редко, производя необыкновенный, глухой шум; летает, поворачиваясь с боку на бок, а иногда и в
самом деле совсем перевертывается на воздухе: этот полет принадлежит исключительно пигалицам.
Впрочем, весною первые прилетные пигалицы бывают довольно сыты и вкусны, но потом, до
самого отлета, худы, черствы и сухи (как и все немаленькие кулики), сохраняя всегда приятный вкус дичины; мясо же молодых чибисов перед отлетом
их, когда
они начнут немного жиреть, бывает мягко, сочно и очень вкусно.
Но есть родники совсем другого рода, которые выбиваются из земли в
самых низких, болотистых местах и образуют около себя ямки или бассейны с водой, большей или меньшей величины, смотря по местоположению: из
них текут ручьи.