Неточные совпадения
Лучшее доказательство, что мастера сами не знают причины, состоит в
том, что ни один из них не возьмется
сделать двух стволин одинакового боя, как бы они ни были сходны достоинством железа.
Я
делал многие опыты: подстилал полотно под ружейные дула разной длины — результат выходил один и
тот же.
Для отысканья полного настоящего заряда я предлагаю следующий способ:
сделать мерку, которой внутренняя ширина равнялась бы внутренней ширине ружейного ствола, а глубина была бы в полтора раза против ширины; если ружье с кремнем,
то надобно прибавить столько лишнего пороха, сколько может поместиться на полке, для чего достаточно насыпать мерку пороху верхом, а дроби в гребло; если же ружье с пистоном,
то насыпать мерку в гребло поровну и пороха и дроби.
Из любопытства я пробовал стрелять дунстом: если заряд не разорвет птицу,
то убивает ее, как будто палкой, не
делая ран.
Moжет быть, последнее несколько справедливо, потому что угловатая фигура жеребья шире раздирает тело при своем вторжении и
делает рану если не тяжеле,
то болезненнее, но зато пуля и картечь, по своей круглоте, должны, кажется, идти глубже.
Только в стрельбе с подъезда к птице крупной и сторожкой, сидящей на земле, а не на деревьях, собака мешает, потому что птица боится ее; но если собака вежлива, [
То есть не гоняется за птицей и совершенно послушна]
то она во время самого подъезда будет идти под дрожками или под телегой, так что ее и не увидишь; сначала станет она это
делать по приказанию охотника, а потом по собственной догадке.
Для получения добычи необходимо, чтоб зверь или птица находились в известном положении, например: надобно, чтоб заяц или лиса выбежали в чистое поле, потому что в лесу борзые собаки ловить не могут; надобно, чтоб зверь полез прямо в тенета, а без
того охотник и в двадцати шагах ничего ему не
сделает; надобно, чтоб птица поднялась с земли или воды, без чего нельзя травить ее ни ястребами, ни соколами.
Советую и всем охотникам
делать то же, и
делать аккуратно, потому что птица, приколотая вскользь,
то есть так, что перо не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь, что со мной случалось не один раз, особенно на охоте за осенними тетеревами.
Гаршнеп, взлетев, сейчас бросается против ветра, но, не имея сил долго бороться с ним, вдруг сдает направо или налево,
то есть
делает боковое движение, и опять устремляется против ветра.
Вся хитрость состоит в
том, чтоб уловить гаршнепа в
ту минуту, когда он,
сделав уступку ветру и будучи отнесен им в сторону, начнет опять лететь прямо; тут выходят такие мгновения от противоборства ветра и усилий птицы, что она стоит в воздухе неподвижно; опытные стрелки знают это и редко дают промахи по гаршнепам.
Плохо хозяину, который поздно узнает о
том, что гуси повадились летать на его хлеб; они съедят зерна, лоском положат высокую солому и
сделают такую толоку, как будто тут паслось мелкое стадо. Если же хозяин узнает во-время,
то разными средствами может отпугать незваных гостей.
Селезень присядет возле нее и заснет в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится на землю и подползет к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет дно гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет
тою же травою и перьями, отползет на некоторое расстояние в другом направлении, поднимется и,
сделав круг, залетит с противоположной стороны к
тому месту, где скрылась; опять садится на землю и подкрадывается к ожидающему ее селезню.
Мне не удавалось много стрелять их; это хлопотно, потому что они всегда сидят на середине пруда и надобно к ним подъезжать на лодке, чего я никогда не
делал, да и птица
того не стоит.
Невольно представляется вопрос: отчего бы и другим уткам не
делать того же?
Летают лысухи плохо и поднимаются только в крайности: завидя какую-нибудь опасность, они, покрикивая особенным образом, как будто стоная или хныкая, торопливо прячутся в камыш, иногда даже пускаются в бег, не отделяясь от воды и хлопая по ней крыльями, как молодые утята;
то же
делают, когда хотят подняться с воды, покуда не разлетятся и не примут обыкновенного положения летящей птицы.
Если попадется слишком длинная змея, железница или медяница,
то он расклюет ее носом на несколько частей и проглотит; небольших змей и ужей глотает целиком, наперед несколько раз подбросив ужа или змею очень высоко вверх;
то же
делает журавль с ящерицами и лягушками: вероятно, он хочет (инстинктивно) прежде их убить, а потом съесть.
Степные кулики в степях
то же, что болотные кулики в болотах: так же далеко встречают человека, собаку, даже всякое животное, приближающееся к их гнездам или детям, так же сначала налетают близко на охотника, вьются над ним и садятся кругом, стараясь отвесть его в противоположную сторону, но все это
делают они с меньшей горячностью и большею осторожностью. После нескольких выстрелов степные кулики отдаляются и становятся сторожки.
Как только молодые начнут свободно летать,
то всякое утро, на рассвете, вся стая поднимается с места ночлега лётом и перемещается на недальнее расстояние; побегав немного, через несколько минут скликается,
делает другой перелет и там остается на целый день.
Стрельба выходила славная и добычливая: куропатки вылетали из соломы поодиночке, редко в паре и очень близко, из-под самых ног: тут надобно было иногда или послать собаку в солому, или взворачивать ее самому ногами. было бить их рябчиковою дробью, даже 7-м и 8-м нумером, чего уже никак нельзя
сделать на обыкновенном неблизком расстоянии, ибо куропатки, особенно старые, крепче к ружью многих птиц, превосходящих их своею величиною, и уступают в этом только тетереву; на сорок пять шагов или пятнадцать сажен, если не переломишь крыла, куропатку не добудешь,
то есть не убьешь наповал рябчиковой дробью; она будет сильно ранена, но унесет дробь и улетит из виду вон: может быть, она после и умрет, но это будет хуже промаха — пропадет даром.
Станица сивок никогда не садится прямо на землю: кружась беспрестанно,
то свиваясь в густое облако,
то развиваясь широкою пеленою, начинает она
делать свои круги все ниже и ниже и, опустясь уже близко к земле, вдруг с шумом покрывает целую десятину; ни одной секунды не оставаясь в покое, озимые куры проворно разбегаются во все стороны.
Я
делал опыты над жировыми яйцами кур, индеек и цыцарок]
то предположить, что красноустики выводят детей осенью, разумеется где-нибудь в теплом климате, и что они летят туда в августе.
Чем собака лучше дрессирована, чем крепче у ней стойка,
тем труднее ей поднять коростеля: почуяв близко дичь, издающую из себя особенно сильный запах, отчего всякая собака ищет по коростелю необыкновенно горячо, она сейчас
делает стойку, а коростель, как будто с намерением приостановят на минуту, пускается бежать во все лопатки.
Покуда охотник успеет сказать пиль и собака подойти или броситься к
тому месту, где сидела птица, коростель убежит за десять, за двадцать сажен; снова начнет искать собака по горячему следу, снова
сделает стойку, и опять повторится
та же проделка; собака разгорячится и начнет преследовать прыжками беспрестанно ее обманывающего дергуна и, наконец, спугнет его; но это чрезвычайно портит собаку.
Перепелки, равно и куропатки, в высшей степени имеют свойства и приемы домашних кур: они точно так же беспрестанно роются, копаются, разгребая проворно ножками сор, песок и рыхлую землю; они
делают это и для отысканья корма и для
того, чтоб присесть ловчее на отдых или ночлег.
Нечего и говорить, что этот жалкий, заглушаемый шумом крик не похож на звучный, вольный перепелиный бой в чистых полях, в чистом воздухе и тишине; как бы
то ни было, только на Руси бывали, а может быть и теперь где-нибудь есть, страстные охотники до перепелов, преимущественно купцы: чем громче и чище голос, чем более ударов сряду
делает перепел,
тем он считается дороже.
Если же не удастся схватить добычу,
то он взмоет вверх крутой дугою, опять
сделает ставку и опять упадет вниз, если снова поднимется
та же птичка или будет вспугана другая.
Когда же тетерев вытянул шею, встал на ноги, беспрестанно повертывает голову направо и налево или,
делая боковые шаги к тонкому концу сучка, потихоньку кудахчет, как курица,
то охотник должен стрелять немедленно, если подъехал уже в меру: тетерев сбирается в путь; он вдруг присядет и слетит.
Второй способ заключается в
том, что
делают чучелы из папье-маше, разрисовывают их и кроют масляным лаком.
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою
тем, что у одной породы перья темнее, почти черные, около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый к концу, и никаких ободочков около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [
Тот же почтенный профессор, о котором я говорил на стр. 31,
сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды, как две породы, есть не что иное, как самец и самка одной породы, и 2) что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка.
Хотя на весенних высыпках вальдшнепы не так близко подпускают собаку и стойки может она
делать только издали, но при всем
том беспрестанно случается, что дальние вальдшнепы поднимаются, а ближайшие, плотно притаясь, сидят так крепко, что без собаки пройдешь мимо их; выстрелишь в поднявшегося далеко, а сзади или сбоку поднимаются вальдшнепы в нескольких шагах.
Решительно нет ничего; но я сам, рассуждающий теперь так спокойно и благоразумно, очень помню, что в старые годы страстно любил стрельбу в узерк и, несмотря на беспрерывный ненастный дождь, от которого часто сырел на полке порох, несмотря на проклятые вспышки (ружья были тогда с кремнями), которые приводили меня в отчаяние, целые дни, правда очень короткие, от зари до зари, не пивши, не евши, мокрый до костей, десятки верст исхаживал за побелевшими зайцами…
то же
делали и другие.
Если принять рано утром вечерний малик русака, только что вставшего с логова,
то в мелкую и легкую порошу за ним, без сноровки, проходишь до полдён: русак сначала бегает, играет и греется, потом ест, потом опять резвится, жирует, снова ест и уже на заре отправляется на логово, которое у него бывает по большей части в разных местах, кроме особенных исключений; сбираясь лечь, заяц мечет петли (от двух До четырех),
то есть
делает круг, возвращается на свой малик, вздваивает его, встраивает и даже четверит, прыгает в сторону, снова немного походит, наконец после последней петли иногда опять встраивает малик и,
сделав несколько самых больших прыжков, окончательно ложится на логово; случается иногда, что место ему не понравится, и он выбирает другое.
Любимые места у русака для логова — сурчины, где он ложится у самой сурочьей норы и прячется в нее при первой опасности; потом снежные удулы по межам и овражкам: в них он
делает себе небольшое углубление в виде норы, в которое ложится; если дует погодка и тащит снежок,
то заметет совсем лаз в его логово.
Иногда
делают то же и беляки.