Неточные совпадения
Все охоты, о которых я упоминал: с ружьем, с борзыми собаками, с ястребами и соколами, с тенетами и капканами за зверями, с сетьми, острогою и удочкой за рыбою и даже с поставушками за мелкими зверьками, — имеют своим основанием
ловлю, добычу; но
есть охоты, так сказать, бескорыстные, которые вознаграждаются только удовольствием: слушать и видеть, кормить и разводить известные породы птиц и даже животных; такова, например, охота до певчих птиц и до голубей.
В продолжение водополья рыболовство, по небольшим рекам, производится особенным образом, о котором я и намерен говорить. Как скоро река прошла, но еще не выступала из берегов, сейчас начинается первая
ловля рыбы «наметкой», которая
есть не что иное, как всем известный глубокий сак с мотней, то
есть мешок, похожий на вытянутый колпак из частой сетки, но не круглый и пришитый к деревянной, треугольной раме, крепко утвержденной на длинном шесте.
Я живо помню эту
ловлю в моем детстве: рыбы в реке, па которой я жил,
было такое множество, что теперь оно кажется даже самому мне невероятным; вешняка с затворами не
было еще устроено, в котором поднимать один запор за другим и таким образом спускать постепенно накопляющуюся воду.
Принадлежащие же к породе ястребиной, напротив,
ловят свою добычу в угон, то
есть находясь с ней в одинаковом горизонтальном положении, гонятся за ней и, по резвости своего полета, догоняют.
Самые большие, достигающие величины крупной индейки, называются гусятниками, потому что берут, то
есть ловят, диких гусей.
Если б я не сам видел этот Диковинный случай — я бы не вдруг ему поверил; кухня
была заперта; кроме трубы, которая оказалась не закрытою, другого отверстия в кухне не
было; должно предположить, что сова попала в кухню через трубу для дневки и что она залетела недавно, на самом рассвете, но как
поймал ее ястреб, привязанный на двухаршинном должнике, — придумать трудно; во всяком случае жадность, злобность и сила ястреба удивительны.
вдруг опускается на землю. В книге: «Урядник сокольничья пути» царя Алексея Михайловича, которую всякий охотник должен читать с умилением, между прочим сказано: «Добровидна же и копцова добыча и лет. По сих доброутешна и приветлива правленных (то
есть выношенных) ястребов и челигов (то
есть чегликов; иногда называются они там же чеглоками) ястребьих
ловля; к водам рыщение, ко птицам же доступаиие». Из сих немногих строк следует заключить...
1) что копцов вынашивали и что ими травили, чего я и другие мне известные охотники никак добиться не могли и признали их к
ловле неспособными; 2) что ястребьи челиги, то
есть ястребиные чеглики, употреблялись для охоты точно так же, как и самки; но должно думать, что это
были ястреба большие, а не перепелятники.
Время выемки ястребов из гнезд зависит от охотников: кто из них не скучает уходом за маленькими ястребятами, для корма которых нужно мясо мелко рубить, тот вынимает молодых в пушку; такие ястребята ручнее, и вынашивать их легче; но многие охотники утверждают, что они бывают тупее, то
есть не так жадны, резвы и сильны, как ястребята оперившиеся, которых
ловить уже приходится силом на длинной лутошке, потому что, когда человек влезет на дерево, — они распрыгаются по сучьям.
Когда ястреб скинул погадку, идти с ним в поле на охоту; до совершения же этой операции даже вольные хищные птицы, как утверждают охотники, ничего не
ловят и не
едят.
Слетка вынашивать всегда гораздо труднее, а если попадется прошлогодний ястреб и охотник захочет, за неимением других, его непременно выносить, то это требует много времени, хлопот и беспокойств, да и неблагонадежно. Такой ястреб не может
ловить отлично хорошо уже потому, что его всегда надо держать в черном теле, следовательно несколько слабым, а из тела (то
есть сытый, жирный) он
ловить не станет и при первом удобном случае улетит и пропадет.
Итак, ястреб, какой бы он ни
был, выношен совершенно, то
есть ходит на руку отлично, даже без вабила, на один свист; надобно его притравить: дать ему
поймать птицу и накормить до отвала на первой пойманной им добыче.
По захождении солнца перепелки сидят уже не так крепко, летят шибче, поднимаются от земли выше и перемещаются дальше; ястреб же утомился,
ловит не жадно, и нередко случается, что он не догоняет перепелок легких, то
есть не так разжиревших, чекуш, как их называют охотники, потому что они на лету кричат похоже на слоги чек, чек, чек, — не догонит, повернет назад и прямо сядет на руку охотника или на его картуз, если он не подставит руки.
Если ястреб так свыкается с собакой, то еще более привыкает к своему хозяину: у другого охотника он долго не
будет так
ловить и особенно ходить на руку, как у того, кто его выносил и охотился с ним сначала.
У сильных ястребов, даже у несытых, встречается иногда особенный недостаток: они носят, говоря по-охотничьи, то
есть,
поймав перепелку, не сейчас опускаются на землю, а летят с нею сажен пятьдесят, а иногда сто, и потом опускаются — это очень скучно и утомительно.
Я помню у одного охотника ястреба шести осеней; это
была чудная птица, брал все что ни попало, даже грачей; в разное время
поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился в серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря на то, что утка ныряла и погружала его в воду; наконец, она бросилась в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят
ловил при всяком удобном случае; в шестое лето он стал не так резов и умер на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Он
был так умен, что, идя в поле, охотник не брал его на руку, а только отворял чулан, в котором он сидел, — ястреб вылетал и садился на какую-нибудь крышу; охотник, не обращал на него внимания и отправлялся, куда ему надобно; через несколько времени ястреб догонял его и садился ему на голову или на плечо, если хозяин не подставлял руки; иногда случалось, что он долго не являлся к охотнику, но, подходя к знакомым березам, мимо которых надо
было проходить (если идти в эту сторону), охотник всегда находил, что ястреб сидит на дереве и дожидается его; один раз прямо с дерева
поймал он перепелку, которую собака спугнула нечаянно, потому что тут прежде никогда не бывало перепелок.
По-видимому, в нем уже не
было собственной жадности, и он
ловил так, по привычке или как бы для удовольствия своего хозяина.
Вероятно, на следующий год ястреб стал бы
ловить еще тупее, но любопытно
было бы наблюдать его старость и постепенный упадок сил.
Чуваши, мордва и татары, в Оренбургской губернии, очень усердно занимающиеся
ловлею тетеревов шатрами, с покрытыми управляются без церемонии, то
есть не колют, а бьют их палками.
Будучи в ребячестве безотчетно страстным охотником до всякой
ловли, я считал, бывало, большим праздником, когда отпускали меня на лисьи норы; я много раз ночевывал там и часто не спал до восхода солнца, заменяя караульщика. Тут я наслушался, какими разными голосами, похожими на сиплый лай и завыванье собак, манит лиса своих лисят и как они, в ответ ей, так же скучат и слегка взлаивают. Лиса беспрестанно бегает кругом норы и пробует манить детей то громко, то тихо. Как скоро взойдет солнце, она удаляется.
Горностаев и ласок редко
ловят самострелами, потому что редко попадаются их норы. Для
ловли этих маленьких зверьков употребляют плашки и стульчики. Плашка действительно
есть не что иное, как плаха, то
есть половина бревна, в отрубе вершков четырех или пяти, расколотого посредине.
Я ничего не сказал о
ловле норок, потому что мне не удавалось самому
ловить их; но я видел, как добывали их другие охотники: они ставили по берегам рек, на которых много
было норкиных следов, маленькие капканы, для чего разрывали небольшую ямку в снегу, а если снег мелок, то в песке или земле берега; в первом случае капкан засыпался слегка снегом, а в последнем — сухими листочками.
Почти все охотники имеют примету, что если первый выстрел
будет промах, если первая рыба сорвется с удочки или ястреб не
поймает первой птицы, то вся охота
будет неуспешна.
Тургенева, вовсе не охотника до рыбной
ловли, который на ту пору
был у меня в деревне. В исходе мая 1854 года
были поставлены на ночь обыкновенные удочки с крепкими лесами и крючками, насаженными рыбкою или земляными червями: ибо днем окуни брали мало, а по ночам попадались довольно крупные.
Неточные совпадения
— Да вот комара за семь верст
ловили, — начали
было головотяпы, и вдруг им сделалось так смешно, так смешно… Посмотрели они друг на дружку и прыснули.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то
есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали:
было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст
ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их,
ловили молодых парней и прятали их в подполья,
ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже
ели. Распустивши волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька
напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника
изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
— Не надо
было надевать шиньона, — отвечала Николаева, давно решившая, что если старый вдовец, которого она
ловила, женится на ней, то свадьба
будет самая простая. — Я не люблю этот фаст.