Неточные совпадения
Одни из
учеников, бывавшие
в Иудее, хорошо знали его сами, другие много слыхали о нем от
людей, и не было никого, кто мог бы сказать о нем доброе слово.
Как раз
в это время Иуда Искариот совершил первый, решительный шаг к предательству: тайно посетил первосвященника Анну. Был он встречен очень сурово, но не смутился этим и потребовал продолжительной беседы с глазу на глаз. И, оставшись наедине с сухим и суровым стариком, презрительно смотревшим на него из-под нависших, тяжелых век, рассказал, что он, Иуда,
человек благочестивый и
в ученики к Иисусу Назарею вступил с единственной целью уличить обманщика и предать его
в руки закона.
— Разве это
люди? — горько жаловался он на
учеников, доверчиво устремляя на Марию свой слепой и неподвижный глаз. — Это же не
люди! У них нет крови
в жилах даже на обол!
Но Иисус молчал, и с ужасом глядели на предателя
ученики, не понимая, как может столько зла вместить
в себя душа
человека.
Неточные совпадения
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался
человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук
в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на
учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
И хорошо знакомы похожие друг на друга, как спички, русские
люди, тепло, по-осеннему, одетые, поспешно шагающие
в казенную палату, окружный суд, земскую управу и прочие учреждения, серые гимназисты, зеленоватые реалисты, шоколадные гимназистки, озорниковатые
ученики городских школ.
Это — все, что было у него под рукою, но он почувствовал себя достаточно вооруженным и отправился к Прейсу, ожидая встретить
в его «интересных
людях»
людей, подобных
ученикам Петра Маракуева.
— Я — Самойлов. Письмоводитель ваш, Локтев, — мой
ученик и — член моего кружка. Я — не партийный
человек, а так называемый культурник; всю жизнь возился с молодежью, теперь же, когда революционная интеллигенция истребляется поголовно, считаю особенно необходимым делом пополнение убыли. Это, разумеется, вполне естественно и не может быть поставлено
в заслугу мне.
Появились меньшевики, которых Дронов называл «гоц-либер-данами», а Харламов давно уже окрестил «скромными
учениками немецких ортодоксов предательства», появлялись
люди партии конституционалистов-демократов, появлялись даже октябристы — Стратонов, Алябьев, прятался
в уголках профессор Платонов, мелькали серые фигуры Мякотяна, Пешехонова, покашливал, притворяясь больным, нововременец Меньшиков, и еще многие именитые фигуры.