Неточные совпадения
Но Янсон уже замолчал. И опять его посадили в ту камеру, в которой он уже
сидел месяц и к которой успел привыкнуть, как привыкал ко всему: к побоям, к водке, к унылому снежному полю, усеянному круглыми бугорками, как
кладбище. И теперь ему даже весело стало, когда он увидел свою кровать, свое окно с решеткой, и ему дали поесть — с утра он ничего не ел. Неприятно было только то, что произошло
на суде, но думать об этом он не мог, не умел. И смерти через повешение не представлял совсем.
Неточные совпадения
— Ты, Анисим, — не поймана щука, ты не трепещи! Бери кума за пример —
сидит, как чугунный памятник
на кладбище.
— Прекрасная барыня, — отвечал мальчишка, — ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала и сказала детям: «
Сидите смирно, а я схожу
на кладбище». А я было вызвался довести ее. А барыня сказала: «Я сама дорогу знаю». И дала мне пятак серебром — такая добрая барыня!..
А Иудушка между тем
сидит запершись у себя в кабинете и мечтает. Ему еще лучше, что
на дворе свежее сделалось; дождь, без устали дребезжащий в окна его кабинета, наводит
на него полудремоту, в которой еще свободнее, шире развертывается его фантазия. Он представляет себя невидимкою и в этом виде мысленно инспектирует свои владения, в сопровождении старого Ильи, который еще при папеньке, Владимире Михайловиче, старостой служил и давным-давно
на кладбище схоронен.
На кладбище не взошёл Шакир, зарыли без него, а я, его не видя, испугался, побежал искать и земли горсть
на гроб не бросил, не успел. Он за оградой в поле
на корточках
сидел, молился; повёл его домой, и весь день толковали. Очень милый, очень хороший он человек, чистая душа. Плакал и рассказывал:
Я уже знал от Петра Платоновича, что пятилетняя Ермолова,
сидя в суфлерской будке со своим отцом, была полна восторгов среди сказочного мира сцены; увлекаясь каким-нибудь услышанным монологом, она, выучившись грамоте, учила его наизусть по пьесе, находившейся всегда у отца, как у суфлера, и, выучив, уходила в безлюдный угол старого, заброшенного
кладбища,
на которое смотрели окна бедного домишки, где росла Ермолова.