Неточные совпадения
После этого он принялся вынимать из рук занозы и смазывать иодом ссадины и ушибы, а их было так много, что после этой «операции»
кожа его
сделалась пестрой, как шкура пантеры.
Слава богу, опасность миновала! Наученный горьким опытом, я схватил горсть снега и, повернувшись спиной к ветру, стал натирать им лицо. Это было нестерпимо больно, но я тер долго и крепко, с сознанием, что это нужно и даже очень нужно. Онемевшая на щеках
кожа стала понемногу отходить, пальцы на руках тоже
сделались подвижными и чувствительными. Теперь можно было войти в теплое помещение.
Но позвольте же, хорошо, что это так только и случилось, а мог выйти ужас, потому что в той же нощи мне привиделся сон, что потрясователи спрятались у меня под постелью и колеблют мою кроватку, и я, испугавшись, вскочил и несколько раз спустил свой револьвер-барбос, и стал призывать к себе Христю и, кажется, мог бы ее убить, потому что у нее уже
кожа сделалась какая-то худая и так и шуршала, як бы она исправда была козлиха, желающая идти с козлом за лыками.
Неточные совпадения
Когда лицо чисто и притом освежается омовениями, то
кожа становится столь блестящею, что
делается способною отражать солнечные лучи.
— Укусила оса! Прямо в голову метит… Что это? Кровь! — Он вынул платок, чтоб обтереть кровь, тоненькою струйкой стекавшую по его правому виску; вероятно, пуля чуть-чуть задела по
коже черепа. Дуня опустила револьвер и смотрела на Свидригайлова не то что в страхе, а в каком-то диком недоумении. Она как бы сама уж не понимала, что такое она сделала и что это
делается!
Васюкова нет, явился кто-то другой. Зрачки у него расширяются, глаза не мигают больше, а все
делаются прозрачнее, светлее, глубже и смотрят гордо, умно, грудь дышит медленно и тяжело. По лицу бродит нега, счастье,
кожа становится нежнее, глаза синеют и льют лучи: он стал прекрасен.
Тебеньков тоже молчал, но это было молчание, полное торжества, и взгляд его глаз, и без того ясных,
сделался до такой степени колюч, что меня подирал мороз по
коже.
Таков неумолимый закон судеб! Как часто человек, в пылу непредусмотрительной гордыни, сулит содрать шкуру со всего живущего — и вдруг — открывается трап, и он сам проваливается в преисподнюю… Из ликующего
делается стенящим, — а те, которые вчера ожидали содрания
кожи, внезапно расправляют крылья и начинают дразниться: что, взял? гриб съел! Ах, господа, господа! а что, ежели…