Неточные совпадения
В сфере нагретого
воздуха конденсация пара прекращается, и он становится невидимым для глаза.
Утром спать нам долго не пришлось. На рассвете появилось много мошкары:
воздух буквально кишел ею. Мулы оставили корм и жались к биваку. На скорую руку мы напились чаю, собрали палатки и тронулись
в путь.
Кругом было тихо. Сонный
воздух точно застыл. Густой туман спустился
в самую долину, и начало моросить.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости
воздух, казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей воды и
в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
В полдень погода не изменилась. Ее можно было бы описать
в двух словах: туман и дождь. Мы опять просидели весь день
в палатках. Я перечитывал свои дневники, а стрелки спали и пили чай. К вечеру поднялся сильный ветер. Царствовавшая дотоле тишина
в природе вдруг нарушилась. Застывший
воздух пришел
в движение и одним могучим порывом сбросил с себя апатию.
Я велел разбудить остальных людей и выстрелил. Звук моего выстрела всколыхнул сонный
воздух. Гулкое эхо подхватило его и далеко разнесло по лесу. Послышалось быстрое бренчанье гальки и всплеск воды
в реке. Испуганные собаки сорвались со своих мест и подняли лай.
Для образованного человека это явление сложное: осколок астероида, случайно вошедший
в сферу земного притяжения, раскалившийся от трения о
воздух, горящий за счет кислорода
воздуха, метеорное железо, космическая пыль… Падение их на Землю
в течение многих веков должно влиять на объем, вес и плотность ее, а всякое малейшее изменение
в этом направлении влечет изменение
в движении ее и рефлектирует на движении других планет и т.д.
Она, видимо, поднялась только для того, чтобы набрать
в легкие
воздуха, и затем скрылась совсем.
Медведь остановился, понюхал
воздух, затем повернул назад и с ворчаньем пошел опять
в тальники.
Часа
в три утра
в природе совершилось что-то необычайное. Небо вдруг сразу очистилось. Началось такое быстрое понижение температуры
воздуха, что дождевая вода, не успевшая стечь с ветвей деревьев, замерзла на них
в виде сосулек.
Воздух стал чистым и прозрачным. Луна, посеребренная лучами восходящего солнца, была такой ясной, точно она вымылась и приготовилась к празднику. Солнце взошло багровое и холодное.
Скоро нам опять пришлось лезть
в воду. Сегодня она показалась мне особенно холодной. Выйдя на противоположный берег, мы долго не могли согреться. Но вот солнышко поднялось из-за гор и под его живительными лучами начал согреваться озябший
воздух.
На реке Гага, как раз против притока Ада,
в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура
воздуха +7,5°С.
Как ни старался я укрыться плотнее, ничего не помогало: холодный
воздух находил себе лазейку и сквозил то
в плечо, то
в ноги.
Удэгейцы с удивительной стойкостью переносят холод. К этому они привыкают с детства, с того момента, как первый раз вдохнут
в себя
воздух.
Вместе с тем
воздух приобрел удивительную звукопроницаемость: обыкновенный голос на дальнем расстоянии слышался как громкий и крикливый; шорох мыши
в траве казался таким шумом, что невольно заставлял вздрагивать и оборачиваться.
Выбрав место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел на охоту. Здесь по обоим берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался на носки, наклонялся
в стороны и усиленно нюхал
воздух.
Как я ни нюхал
воздух, никакого запаха не ощущал. Дерсу осторожно двинулся вправо и вперед. Он часто останавливался и принюхивался. Так прошли мы шагов полтораста. Вдруг что-то шарахнулось
в сторону. Это была дикая свинья и с нею полугодовалый поросенок. Еще несколько кабанов бросилось врассыпную. Я выстрелил и уложил поросенка.
На другой день ветер был особенно силен: анемометр давал показания 242 при температуре
воздуха — 6°С и при барометрическом давлении
в 766 мм.
На западе медленно угасала заря. Посиневший
воздух приобрел сонную неподвижность; долина приняла угрюмый вид и казалась глубокой трещиной
в горах.
Но вот на востоке появилась розовая полоска — занималась заря. Звезды быстро начали меркнуть; волшебная картина ночи пропала, и
в потемневшем серо-синем
воздухе разлился неясный свет утра. Красные угли костра потускнели и покрылись золой; головешки дымились, казалось, огонь уходил внутрь их.
Сразу установилась тяга, и
воздух в палатке очистился.
С утра погода хмурилась.
Воздух был наполнен снежной пылью. С восходом солнца поднялся ветер, который к полудню сделался порывистым и сильным. По реке кружились снежные вихри; они зарождались неожиданно, словно сговорившись, бежали
в одну сторону и так же неожиданно пропадали. Могучие кедры глядели сурово и, раскачиваясь из стороны
в сторону, гулко шумели, словно роптали на непогоду.
Снег искрился на льду, и от этого казалось еще светлее.
В ночном
воздухе опять воцарилось спокойствие.
Как и надо было ожидать, к рассвету мороз усилился до — 32°С. Чем дальше мы отходили от Сихотэ-Алиня, тем ниже падала температура. Известно, что
в прибрежных странах очень часто на вершинах гор бывает теплее, чем
в долинах. Очевидно, с удалением от моря мы вступили
в «озеро холодного
воздуха», наполнявшего долину реки.
Чуть брезжилось; звезды погасли одна за другой; побледневший месяц медленно двигался навстречу легким воздушным облачкам. На другой стороне неба занималась заря. Утро было холодное.
В термометре ртуть опустилась до — 39°С. Кругом царила торжественная тишина; ни единая былинка не шевелилась. Темный лес стоял стеной и, казалось, прислушивался, как трещат от мороза деревья. Словно щелканье бича, звуки эти звонко разносились
в застывшем утреннем
воздухе.
Неясные, почти неуловимые ухом звуки наполняли сонный
воздух; шум от полета ночной птицы, падения снега с ветки на ветку, шелест колеблемой легким дуновением слабого ветерка засохшей былинки — все это вместе не могло нарушить тишины, царившей
в природе.
Наконец начало светать.
Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то
в глубь неба. Еще немного времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли к кустам. По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст человека и распространяются вблизи по
воздуху. Другие закупорены
в бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.