Неточные совпадения
Целый
день мы провели с ним
в разговорах.
Нам не повезло. Мы приехали во Владивосток два
дня спустя после ухода «Эльдорадо». Меня выручили П.Г. Тигерстедт и А.Н. Пель, предложив отправиться с ними на миноносцах. Они должны были идти к Шантарским островам и по пути обещали доставить меня и моих спутников
в залив Джигит [Отряд состоял из 5 миноносцев: «Грозный», «Гремящий», «Стерегущий», «Бесшумный» и «Бойкий».].
В четыре часа
дня погода начала портиться, с востока стал надвигаться туман, и, хотя ветра еще не было, море сильно волновалось.
Наконец стало светать. Вспыхнувшую было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все было видно: тропу, кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх
дном лодку. Под нею спал китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас к миноносцу. На судах еще кое-где горели огни. У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел к себе
в каюту, разделся и лег
в постель.
Из пернатых
в этот
день мы видели сокола-сапсана. Он сидел на сухом дереве на берегу реки и, казалось, дремал, но вдруг завидел какую-то птицу и погнался за нею.
В другом месте две вороны преследовали сорокопута. Последний прятался от них
в кусты, но вороны облетели куст с другой стороны, прыгали с ветки на ветку и старались всячески поймать маленького разбойника.
На другой
день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса на бивак. Кроме того, он сказал, что видел свежие следы такой обуви, которой нет ни у кого
в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами на каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько не сомневался
в правильности его выводов.
Два
дня я просидел
в палатке, не отрываясь от планшета. Наконец был нанесен последний штрих и поставлена точка. Я взял ружье и пошел на охоту за козулями.
Бо́льшая часть
дня уже прошла. Приближался вечер. По мере того как становилось прохладнее, туман глубже проникал на материк. Словно грязная вата, он спускался с гор
в долины, распространяясь шире и шире и поглощая все, с чем приходил
в соприкосновение.
Несколько
дней спустя после этого мы занимались пристрелкой ружей. Людям были розданы патроны и указана цель для стрельбы с упора. По окончании пристрелки солдаты стали просить разрешения открыть вольную стрельбу. Стреляли они
в бутылку, стреляли
в белое пятно на дереве, потом
в круглый камешек, поставленный на краю утеса.
На другой
день вечером, сидя у костра, я читал стрелкам «Сказку о рыбаке и рыбке». Дерсу
в это время что-то тесал топором. Он перестал работать, тихонько положил топор на землю и, не изменяя позы, не поворачивая головы, стал слушать. Когда я кончил сказку, Дерсу поднялся и сказал...
Двое суток мы пригоняли к мулам седла и налаживали вьюки. 30 июня была последняя дневка, а на следующий
день, 1 июля, мы тронулись
в путь.
В это время ко мне подошел Дерсу и попросил разрешения остаться на один
день у тазов.
По рассказам тазов, месяца два назад один тигр унес ребенка от самой фанзы. Через несколько
дней другой тигр напал на работавшего
в поле китайца и так сильно изранил его, что он
в тот же
день умер.
В этот
день Н.А. Десулави отметил
в своем дневнике растущие
в сообществе следующие цветковые и тайнобрачные растения: клинтонию с крупными сочными листьями и белыми цветами на длинном стебельке, гнездовку, украшенную многочисленными ароматными фиолетовыми цветами; козлец — высокое растение с длинными сидящими листьями и беловато-желтыми цветами; затем папоротник, большие ажурные листья которого имеют треугольную форму и по первому впечатлению напоминают листья орляка; кочедыжник женский — тоже с отдельными большими листьями, форма которых меняется
в зависимости от окружающей их обстановки.
В особенности много неприятностей испытывает тот, кто идет впереди: ему то и
дело приходится снимать паутину с лица или сбрасывать паука, уцепившегося за нос.
В этот
день мы дошли до того места, где Синанца разделяется надвое: Да-Синанцу [Да-си-нань-ча — большой юго-западный приток (развилина).] и Сяо-Синанцу [Сяо-си-нань-ча — малый юго-западный приток.]. Первая является главной рекой, вторая — ее притоком.
Чем дальше, тем труднее становилось идти. Поэтому я решил оставить мулов на биваке и назавтра продолжать путь с котомками. Мы рассчитывали
в два
дня достигнуть водораздела, однако этот переход отнял у нас четверо суток.
В довершение всего погода испортилась — пошли дожди.
Выбрав один из них, мы стали взбираться на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным. Тучи низко ползли над землей и наполовину окутывали горы. Следовательно, на вершине хребта мы увидели бы только то, что было
в непосредственной от нас близости. К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Это принудило нас на другой
день спуститься
в долину.
Целый
день Дерсу был
в каком-то мрачном настроении.
Утром Н.А. Десулави хотел было подняться на гору Хунтами для сбора растений около гольцов, но это ему не удалось. Вершина горы была окутана туманом, а
в 2 часа
дня опять пошел дождь, мелкий и частый.
Днем мы успели как следует обсушиться, оправить палатки и хорошо выспаться.
На следующий
день, 26 июля, опять дождь. Нельзя разобраться, где кончается туман и где начинаются тучи. Этот мелкий, частый дождь шел подряд трое суток с удивительным постоянством. Терпение наше истощилось. Н.А. Десулави не мог больше ждать. Отпуск его кончался, и ему надлежало возвратиться
в Хабаровск.
В полдень погода не изменилась. Ее можно было бы описать
в двух словах: туман и дождь. Мы опять просидели весь
день в палатках. Я перечитывал свои дневники, а стрелки спали и пили чай. К вечеру поднялся сильный ветер. Царствовавшая дотоле тишина
в природе вдруг нарушилась. Застывший воздух пришел
в движение и одним могучим порывом сбросил с себя апатию.
Следующий
день был последним
днем июля. Когда занялась заря, стало видно, что погода будет хорошая.
В горах еще кое-где клочьями держался туман. Он словно чувствовал, что доживает последние часы, и прятался
в глубокие распадки. Природа ликовала: все живое приветствовало всесильное солнце, как бы сознавая, что только одно оно может прекратить ненастье.
Этот
день мы употребили на переход к знакомой нам грибной фанзе около озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться
в болотах, которые после дождей стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы рубили деревья, кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда стоило нам перейти через зыбуны и только к сумеркам удалось выбраться на твердую почву.
С первого взгляда я понял,
в чем
дело: медведь добывал мед.
В это время подошли кони. Услышав наш выстрел, А. И. Мерзляков остановил отряд и пришел узнать,
в чем
дело. Решено было для добычи меда оставить двое стрелков. Надо было сперва дать пчелам успокоиться, а затем морить их дымом и собрать мед. Если бы это не сделали мы, то все равно весь мед съел бы медведь.
Дальнейшее путешествие наше до реки Санхобе прошло без всяких приключений. К бухте Терней мы прибыли
в 4 часа
дня, а через час прибыли и охотники за пчелами и принесли с собой 9 кг хорошего сотового меда. Вечером казаки ловили рыбу
в реке. Кроме горбуши,
в неводок попалось несколько гольянов, мясо которых имело горьковатый привкус.
Здесь мы расстались с П.П. Бордаковым. Он тоже решил возвратиться
в Джигит с намерением догнать Н.А. Десулави и с ним доехать до Владивостока. Жаль мне было терять хорошего товарища, но ничего не поделаешь. Мы расстались искренними друзьями. На другой
день П.П. Бордаков отправился обратно, а еще через сутки (3 августа) снялся с якоря и я со своим отрядом.
На реке Санхобе мы опять встретились с начальником охотничьей дружины Чжан Бао и провели вместе целый
день. Оказалось, что многое из того, что случилось с нами
в прошлом году на Имане, ему было известно. От него я узнал, что зимой он ходил разбирать спорный земельный вопрос между тазами и китайцами, а весной был на реке Ното, где уничтожил шайку хунхузов.
В этот
день погода стояла хотя пасмурная и туманная, но было душно и сильно парило.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения и целые утесы распались на обломки. На самом
деле это работа медленная, вековая и незаметная для глаза. Сначала
в каменной породе появляются трещины; они увеличиваются
в размерах, сила сцепления уступает силе тяжести, один за другим камни обрываются, падают, и мало-помалу на месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до тех пор, пока какое-либо препятствие их не задержит.
Летом,
в жаркие
дни, багульник выделяет такое обилие эфирных масел, что у непривычного человека может вызвать обморочное состояние. За багульником идут мхи и лишайники. Осыпи для людей не составляют помехи, но для коней и мулов они являются серьезным препятствием. Приходится обходить их далеко стороною.
В 4 часа
дня пошел дождь. Мы спустились с хребта и, как только нашли
в ручье воду, тотчас стали биваком. Стрелки принялись развьючивать мулов, а мы с Дерсу по обыкновению отправились на разведку. Я пошел вверх, а он вниз по ключу.
На другой
день мы продолжали наш путь далее на север по хребту и часов
в 10 утра дошли до горы Острой высотой 678 м. Осмотревшись, мы спустились
в один из ключиков, который привел нас к реке Билимбе.
В то время реку Билимбе можно было назвать пустынной.
В нижней половине река шириной около 20 м, глубиной до 1,5 м и имеет скорость течения от 8 до 10 км
в час.
В верховьях реки есть несколько зверовых фанз. Китайцы приходили сюда
в Санхобе зимой лишь на время соболевания.
В этот
день нам удалось пройти км тридцать; до Сихотэ-Алиня оставалось еще столько же.
В 4 часа
дня мы стали высматривать место для бивака. Здесь река делала большой изгиб. Наш берег был пологий, а противоположный — обрывистый. Тут мы и остановились. Стрелки принялись ставить палатки, а Дерсу взял котелок и пошел за водой. Через минуту он возвратился, крайне недовольный.
Наконец я узнал,
в чем
дело.
В тот момент, когда он хотел зачерпнуть воды, из реки выставилась голова рыбы. Она смотрела на Дерсу и то открывала, то закрывала рот.
Действительно, все эти
дни земля точно старалась покрыться туманом, спрятаться от чего-то угрожающего, и вдруг туман изменил ей и, как бы войдя
в соглашение с небом, отошел
в сторону, предоставляя небесным стихиям разделаться с землею по своему усмотрению.
Чжан Бао советовал вернуться назад, на Билимбе, и постараться дойти до зверовых фанз. Совет его был весьма резонным, и потому мы
в тот же
день пошли обратно. Еще утром на перевале красовалось облако тумана. Теперь вместо него через хребет ползли тяжелые тучи. Дерсу и Чжан Бао шли впереди. Они часто поглядывали на небо и о чем-то говорили между собой. По опыту я знал, что Дерсу редко ошибается, и если он беспокоится, то, значит, тому есть серьезные основания.
В 4 часа
дня мы дошли до первой зверовой фанзы.
Действительно, сквозь разорвавшуюся завесу тумана совершенно явственно обозначилось движение облаков. Они быстро бежали к северо-западу. Мы очень скоро вымокли до последней нитки. Теперь нам было все равно. Дождь не мог явиться помехой. Чтобы не обходить утесы, мы спустились
в реку и пошли по галечниковой отмели. Все были
в бодром настроении духа; стрелки смеялись и толкали друг друга
в воду. Наконец
в 3 часа
дня мы прошли теснины. Опасные места остались позади.
Наутро, 10 августа, я проснулся от сильного шума. Не надо было выходить из фанзы, чтобы понять,
в чем
дело. Дождь лил как из ведра. Сильные порывы ветра сотрясали фанзу до основания.
По его словам, такой же тайфун был
в 1895 году. Наводнение застало его на реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два
дня и две ночи он разъезжал на оморочке и снимал людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе
дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь полного спада воды. Его потом хотели наградить, но никак не могли разыскать
в тайге.
Миновал еще один
день. Вечером дождь пошел с новой силой. Вместе с тем усилился и ветер. Эту ночь мы провели
в состоянии какой-то полудремоты. Один поднимался, а другие валились с ног.
Вечерняя заря была багрово-красная, и сумерки длинные.
В этот
день мы улеглись спать рано. Нужно было отоспаться и за прошедшее, и на будущее.
Следующий
день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже
в реке воды будет больше и переправа труднее.
По пояс
в воде, с палкой
в руках он бродил около противоположного берега и ощупывал
дно.
Шестом достать
дна нельзя было, потому что течение относило его
в сторону.
Это расстояние мы прошли
в два
дня (16 и 17 августа) без всяких приключений.
Мы шли целый
день чуть ли не по колено
в воде.