Между гряд, согнувшись и показывая красные ноги, выпачканные землей, рылись женщины, наклоня головы, повязанные пёстрыми платками. Круто выгнув загорелые спины, они двигались как бы на четвереньках и, казалось, выщипывали траву ртами, как овцы. Мелькали тёмные руки, качались широкие бёдра; высоко подобранные сарафаны порою глубоко
открывали голое тело, но Матвей не думал о нём, словно не видя его.
Через минуту вышел на улицу человек небольшого роста с фонарем; высокий незнакомец, сняв почтительно свою шапку,
открыл голову, обвязанную полотном, на котором приметны были кровавые пятна.
Кучер крикнул свое «па-ади», и люди распахнулись и,
открыв головы, молча пропустили Якова Львовича, который также молча ответил им большим поклоном и, поднявшись по лестнице вверх, пробежал, ни на кого не глядя, через переднюю, где в ожидании открытия заседания стояли разные вызванные к разбору люди: одни из них были на свободе, другие под караулом.
У гроба Феодорова сидел грустный игумен — и с ним тот самый александриец, который так усердно ждал свою жену у храма Петра. Александриец плакал, игумен молился; никто не прерывал тишины — она продолжалась некоторое время. Но вдруг отворилась дверь, и взошел игумен энатский с монахом, которого он присылал обвинять Феодора. Тело усопшего было покрыто; игумен Октодекадского монастыря
открыл голову и спросил своего собрата — это ли Феодор?
Неточные совпадения
Отчего же и сходят с ума, отчего же и стреляются?» ответил он сам себе и,
открыв глаза, с удивлением увидел подле своей
головы шитую подушку работы Вари, жены брата.
Он поднялся опять на локоть, поводил спутанною
головой на обе стороны, как бы отыскивая что-то, и
открыл глаза. Тихо и вопросительно он поглядел несколько секунд на неподвижно стоявшую пред ним мать, потом вдруг блаженно улыбнулся и, опять закрыв слипающиеся глаза, повалился, но не назад, а к ней, к ее рукам.
— Всё пройдет, всё пройдет, мы будем так счастливы! Любовь наша, если бы могла усилиться, усилилась бы тем, что в ней есть что-то ужасное, — сказал он, поднимая
голову и
открывая улыбкою свои крепкие зубы.
Ее волосы сдвинулись в беспорядке; у шеи расстегнулась пуговица,
открыв белую ямку; раскинувшаяся юбка обнажала колени; ресницы спали на щеке, в тени нежного, выпуклого виска, полузакрытого темной прядью; мизинец правой руки, бывшей под
головой, пригибался к затылку.
Но весло резко плеснуло вблизи нее — она подняла
голову. Грэй нагнулся, ее руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро
открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: