Неточные совпадения
Олентьев хотел
было уже перелезть валежник, но раненое
животное предупредило его и стремительно бросилось навстречу.
Снимание шкуры с убитого
животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь,
были уже глубокие сумерки. Мы шли долго и наконец увидели огни бивака. Скоро между деревьями можно
было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли собой огонь. На биваке собаки встретили нас дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись до самой ночи.
Кругом вся земля
была изрыта. Дерсу часто останавливался и разбирал следы. По ним он угадывал возраст
животных, пол их, видел следы хромого кабана, нашел место, где два кабана дрались и один гонял другого. С его слов все это я представил себе ясно. Мне казалось странным, как это раньше я не замечал следов, а если видел их, то, кроме направления, в котором уходили
животные, они мне ничего не говорили.
Действительно, это
были дикие свиньи. Их
было тут более сотни. Некоторые
животные отходили в сторону, но тотчас опять возвращались назад. Скоро можно
было рассмотреть каждое
животное отдельно.
Самый крупный кабан
был в центре стада, множество
животных бродило по сторонам и некоторые отходили довольно далеко от табуна, так что, когда эти одиночные свиньи подошли к нам почти вплотную, большой кабан
был еще вне выстрела.
Животное замерло в неподвижной позе, перестало
есть и уставилось на нас злобными вопрошающими глазами.
Область распространения диких свиней в Уссурийском крае тесно связана с распространением кедра, ореха, лещины и дуба. Северная граница этой области проходит от низов Хунгари, через среднее течение Анюя, верхнее — Хора и истоки Бикина, а оттуда идет через Сихотэ-Алинь на север к мысу Успения. Одиночные кабаны попадаются и на реках Копи, Хади и Тумнину.
Животное это чрезвычайно подвижное и сильное. Оно прекрасно видит, отлично слышит и имеет хорошее обоняние.
Будучи ранен, кабан становится весьма опасен.
Когда дым рассеялся,
животных уже не
было видно.
Из
животных, кроме лошадей, в отряде еще
были две собаки: одна моя — Альпа, другая командная — Леший, крупная зверовая, по складу и по окраске напоминающая волка.
Благодаря тому, что кругом
было очень сыро, релки сделались местом пристанища для различного рода мелких
животных. На одной из них я видел 2 ужей и 1 копьеголовую ядовитую змею. На другой релке, точно сговорившись, собрались грызуны и насекомоядные: красные полевки, мышки-экономки и уссурийские землеройки.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не
было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это
были исхудалые
животные, измученные бескормицей и гнусом.
Это не
было копытное
животное.
Изюбр или олень стучат сильнее ногами; это не могло
быть и маленькое
животное, потому что вес его тела
был бы недостаточен для того, чтобы производить такой шум.
Это
было крупное
животное, у которого большая и мягкая лапа.
В верхней части река Сандагоу слагается из 2 рек — Малой Сандагоу, имеющей истоки у Тазовской горы, и Большой Сандагоу, берущей начало там же, где и Эрлдагоу (приток Вай-Фудзина). Мы вышли на вторую речку почти в самых ее истоках. Пройдя по ней 2–3 км, мы остановились на ночлег около ямы с водою на краю размытой террасы. Ночью снова
была тревога. Опять какое-то
животное приближалось к биваку. Собаки страшно беспокоились. Загурский 2 раза стрелял в воздух и отогнал зверя.
Я стал карабкаться через бурелом и пошел куда-то под откос. Вдруг с правой стороны послышался треск ломаемых сучьев и чье-то порывистое дыхание. Я хотел
было стрелять, но винтовка, как на грех, дульной частью зацепилась за лианы. Я вскрикнул не своим голосом и в этот момент почувствовал, что
животное лизнуло меня по лицу… Это
был Леший.
Около другой фанзочки
были нагромождены груды панцирей крабов, высохших и покрасневших на солнце. Тут же на циновках сушилось мясо, взятое из ног и клешней
животных.
В лесу попадалось много следов пятнистых оленей. Вскоре мы увидели и самих
животных. Их
было три: самец, самка и теленок. Казаки стреляли, но промахнулись, чему я
был несказанно рад, так как продовольствия у нас
было вдоволь, а время пантовки [Охота за оленями в начале лета ради добычи пантов.] давно уже миновало.
До слуха моего донесся шорох. Скоро я увидел и виновника шума — это
была енотовидная собака —
животное, занимающее среднее место между собаками, куницами и енотами. Тело ее, длиною около 80 см, поддерживается короткими ногами, голова заостренная, хвост длинный, общая окраска серая с темными и белесоватыми просветами, шерсть длинная, отчего
животное кажется больше, чем
есть на самом деле.
Енотовидная собака обитает почти по всему Уссурийскому краю, преимущественно же в западной и южной его частях, и держится главным образом по долинам около рек.
Животное это трусливое, ведущее большей частью ночной образ жизни, и весьма прожорливое. Его можно назвать всеядным; оно не отказывается от растительной пищи, но любимое лакомство его составляют рыбы и мыши. Если летом корма
было достаточно, то зимой енотовидная собака погружается в спячку.
Решено
было, что до рассвета кабан останется на месте, а с собой мы возьмем только печень, сердце и почки
животного.
Неподалеку от скалы находилась лудева, то
есть забор, преграждавший
животным доступ к водопою.
Я хотел
было идти к убитым
животным, но Дерсу не пустил меня, сказав, что это очень опасно, потому что среди них могли
быть раненые.
Кругом высились горы с причудливыми гребнями и утесы, похожие на человеческие фигуры, которым кто-то как будто приказал охранять сопки. Другие скалы походили на
животных, птиц или просто казались длинной колоннадой. Утесы, выходящие в долину, увешанные гирляндами ползучих растений, листва которых приняла уже осеннюю окраску,
были похожи на портики храмов, развалины замков и т.д.
Мы долго беседовали с ним на эту тему. Он рассказывал мне и о других
животных. Каждое из них
было человекоподобное и имело душу. У него
была даже своя классификация их. Так, крупных
животных он ставил отдельно от мелких, умных — отдельно от глупых. Соболя он считал самым хитрым
животным.
Задние ноги
животных были вытянуты, а передние подогнуты под брюхо.
2 раза мы видели
животных, но как-то плохо: или видна
была одна голова с рогами, или задняя часть тела и ноги.
Я понял все. Мне вспомнились рассказы охотников о том, что медведь, найдя какое-нибудь мертвое
животное, всегда закапывает его в землю. Когда мясо станет разлагаться, он лакомится им. Но я не знал, что медведь закапывает медведя. Для Дерсу это тоже
было новинкой.
Вода в протоках кое-где начала замерзать. Вмерзшая в лед рыба должна остаться здесь на всю зиму. Весной, как только солнышко пригреет землю, она вместе со льдом
будет вынесена в море, и там уничтожением ее займутся уже морские
животные.
Говоря это, он прицелился и выстрелил в одну из свиней. С ревом подпрыгнуло раненное насмерть
животное, кинулось
было к лесу; но тут же ткнулось мордой в землю и начало барахтаться. Испуганные выстрелом птицы с криком поднялись на воздух и, в свою очередь, испугали рыбу, которая, как сумасшедшая, взад и вперед начала носиться по протоке.
Дерсу удивительно внимательно разбирался в приметах. Он угадывал даже душевное состояние
животных. Достаточно
было небольшой неровности в следах, чтобы он усмотрел, что
животное волновалось.
Неточные совпадения
Хотя оно
было еще не близко, но воздух в городе заколебался, колокола сами собой загудели, деревья взъерошились,
животные обезумели и метались по полю, не находя дороги в город.
— Опасность в скачках военных, кавалерийских,
есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу и
животных и людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны
быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью,
были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в
животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
— Да моя теория та: война, с одной стороны,
есть такое
животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не говорю уже христианин, не может лично взять на свою ответственность начало войны, а может только правительство, которое призвано к этому и приводится к войне неизбежно. С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу, в государственных делах, в особенности в деле воины, граждане отрекаются от своей личной воли.
Она
была одно из тех
животных, которые, кажется, не говорят только потому, что механическое устройство их рта не позволяет им этого.