Неточные совпадения
Ориентировочным пунктом может служить здесь высокая скалистая сопка, называемая старожилами-крестьянами Петуший гребень. Гора эта входит
в состав водораздела между реками Тапоузой и Хулуаем.
Подъем на перевал
в истоках Хулуая длинный и пологий, но спуск к Тапоузе крутой. Кроме этой сопки, есть еще другая гора — Зарод;
в ней находится Макрушинская пещера — самая большая, самая интересная и до сих пор еще
не прослеженная до конца.
При
подъеме на крутые горы,
в особенности с ношей за плечами, следует быть всегда осторожным. Надо внимательно осматривать деревья, за которые приходится хвататься. Уже
не говоря о том, что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее, чем кора. Труха из них высыпается, и на земле остаются лежать одни берестяные футляры.
Я
не знаю, что труднее —
подъем или спуск. Правда, при
подъеме в работе участвует дыхание, зато положение тела устойчивее. При спуске приходится все время бороться с тяжестью собственного тела. Каждый знает, как легко подыматься по осыпям вверх и как трудно по ним спускаться книзу.
Надо все время упираться ногой
в камни,
в бурелом,
в основание куста,
в кочку, обросшую травой, и т.д. При
подъеме на гору это
не опасно, но при спуске всегда надо быть осторожным.
В таких случаях легко сорваться с кручи и полететь вниз головой.
Четвертый гость был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным,
не в подъем уму его.
— Здорово же ты, парень, врешь! — крикнул на всю избу Миней. —
Не в подъем человеку вранье твое. Как заврешься, под тобой, парень, и лавка не устоит, — слышь, потрескивает. Поберегись. Убавляй, не бойсь, много еще останется.
Неточные совпадения
Дело было
в том, что
в строящемся флигеле рядчик испортил лестницу, срубив ее отдельно и
не разочтя
подъем, так что ступени все вышли покатые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив ту же лестницу, прибавить три ступени.
«Да, надо опомниться и обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся по стеблю пырея и задерживаемой
в своем
подъеме листом снытки. — Всё сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он
не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что радует меня? Что я открыл?»
Каким-то куском мозга Клим Иванович понимал комическую парадоксальность таких мыслей, но
не мешал им, и они тлели
в нем, как тлеет трут или сухие гнилушки, вызывая
в памяти картины ограбления хлебного магазина,
подъем колокола и множество подобных, вплоть до бородатых, зубастых на станции Новгород, вплоть до этой вот возни сотен солдат среди древесных, наскоро срубленных пней и затоптанного валежника.
Она, наклонив голову, стояла у
подъема на обрыв, как убитая. Она припоминала всю жизнь и
не нашла ни одной такой горькой минуты
в ней. У ней глаза были полны слез.
Не только
в творческой русской мысли, которая
в небольшом кругу переживает период
подъема, но и
в мысли западноевропейской произошел радикальный сдвиг, и «передовым»
в мысли и сознании является совсем уже
не то, во что продолжают верить у нас слишком многие, ленивые и инертные мыслью.