Неточные совпадения
Обыкновенно свой маршрут я никогда не затягивал до сумерек и останавливался на бивак так, чтобы засветло можно
было поставить палатки и заготовить
дрова на ночь.
Надо
было покормить лошадей. Я решил воспользоваться этим, лег в тени кедра и тотчас же уснул. Через 2 часа меня разбудил Олентьев. Проснувшись, я увидел, что Дерсу наколол
дров, собрал бересты и все это сложил в балаган.
Нечего делать, надо
было становиться биваком. Мы разложили костры на берегу реки и начали ставить палатки. В стороне стояла старая развалившаяся фанза, а рядом с ней
были сложены груды
дров, заготовленных корейцами на зиму. В деревне стрельба долго еще не прекращалась. Те фанзы, что
были в стороне, отстреливались всю ночь. От кого? Корейцы и сами не знали этого. Стрелки и ругались и смеялись.
Ночь выпала ветреная и холодная. За недостатком
дров огня большого развести
было нельзя, и потому все зябли и почти не спали. Как я ни старался завернуться в бурку, но холодный ветер находил где-нибудь лазейку и знобил то плечо, то бок, то спину.
Дрова были плохие, они трещали и бросали во все стороны искры. У Дерсу прогорело одеяло. Сквозь дремоту я слышал, как он ругал полено, называя его по-своему — «худой люди».
— Не надо, капитан, — сказал он. — Тебе спи, моя
буду караулить огонь. Его шибко вредный, — он указал на
дрова.
В реке шумно всплеснула рыба. Я вздрогнул и посмотрел на Дерсу. Он сидел и дремал. В степи по-прежнему
было тихо. Звезды на небе показывали полночь. Подбросив
дров в костер, я разбудил гольда, и мы оба стали укладываться на ночь.
В одном месте
было много плавникового леса, принесенного сюда во время наводнений. На Лефу этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без
дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и ставил палатку.
Вечером у всех
было много свободного времени. Мы сидели у костра,
пили чай и разговаривали между собой. Сухие
дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он
был на самом деле. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Позади фанзы и несколько в стороне
была большая груда
дров, аккуратно наколотых, но еще аккуратнее сложенных в круглый штабель, по внешнему виду похожий на стог сена.
Распростившись с китайцами, мы тронулись в путь. Я заплатил им за
дрова и овощи. Манзы пошли
было нас провожать, но я настоял на том, чтобы они возвратились обратно. Часов в 9 утра мы перевалили через водораздел и спустились в долину Владимировки.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились тучи. Они низко бежали над землей и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые
были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что это значит, велел ставить палатки и готовить побольше
дров на ночь.
Я велел подбросить
дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он
был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
Первое, что мы сделали, — развели дымокуры, а затем уже принялись таскать
дрова из леса. Стрелки хотели
было ночевать в комарниках, но Дерсу посоветовал ставить односкатную палатку.
В одном пересохшем ручье мы нашли много сухой ольхи. Хотя
было еще рано, но я по опыту знал, что значат сухие
дрова во время ненастья, и потому посоветовал остановиться на бивак. Мои опасения оказались напрасными. Ночью дождя не
было, а утром появился густой туман.
Когда Дерсу закончил свою работу,
было уже темно. Подложив в костер сырых
дров, чтобы они горели до утра, мы тихонько пошли на бивак.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо в
дровах не
было недостатка. Море выбросило на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только
было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По пути я заметил на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
Недолго длилась наша беседа. Утренний отдых в фанзе
был недостаточен. Организм требовал еще сна. Положив в огонь старых
дров, чтобы они дольше горели, мы легли на траву и крепко заснули.
Та к как при ходьбе я больше упирался на пятку, то сильно натрудил и ее. Другая нога устала и тоже болела в колене. Убедившись, что дальше я идти не могу, Дерсу поставил палатку, натаскал
дров и сообщил мне, что пойдет к китайцам за лошадью. Это
был единственный способ выбраться из тайги. Дерсу ушел, и я остался один.
И точно в ответ на его слова в горах послышался шум, потом налетел сильный порыв ветра с той стороны, откуда мы его не ожидали.
Дрова разгорелись ярким пламенем. Вслед за первым порывом налетел второй, потом третий, пятый, десятый, и каждый порыв
был продолжительнее предыдущего. Хорошо, что палатки наши
были крепко привязаны, иначе их сорвало бы ветром.
—
Дрова много
есть, палатка хорошо ставили. Ничего.
Надо
было позаботиться о
дровах. Мы побежали и стали собирать тот бурелом, который находился поблизости. Работали мы долго, пока Дерсу не скомандовал «довольно».
Около реки мы нашли еще одну пустую юрту. Казаки и Бочкарев устроились в ней, а китайцам пришлось спать снаружи, около огня. Дерсу сначала хотел
было поместиться вместе с ними, но, увидев, что они заготовляли
дрова, не разбирая, какие попадались под руку, решил спать отдельно.
Пустая юрта, видимо, часто служила охотникам для ночевок. Кругом нее весь сухой лес давно уже
был вырублен и пожжен. Дерсу это не смутило. Он ушел поглубже в тайгу и издалека приволок сухой ясень. До самых сумерек он таскал
дрова, и я помогал ему, сколько мог. Зато всю ночь мы спали хорошо, не опасаясь за палатку и за одежду.
Теперь перед нами
было 2 ключа: один шел к северу, другой — к западу. Нам, вероятно, следовало идти по правому, но я по ошибке взял северное направление. Сейчас же за перевалом мы стали на биваке, как только нашли
дрова и более или менее ровное место.
Ночью температура сильно понизилась, но так как в
дровах не
было недостатка, то мы спали хорошо.
Через несколько минут мы сидели у огня,
ели рыбу и
пили чай. За этот день я так устал, что едва мог сделать в дневнике необходимые записи. Я просил удэгейцев не гасить ночью огня. Они обещали по очереди не спать и тотчас принялись колоть
дрова.
Неточные совпадения
Колода
есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю на ней
дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
«А
будет, что назначено: // Они в котле кипеть, // А мы
дрова подкладывать!»
Экипаж въехал в тесный двор, заваленный
дровами, курятниками и всякими клетухами; из экипажа вылезла барыня: эта барыня
была помещица, коллежская секретарша Коробочка.
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена
была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом
дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
«Жажда развлечений, привыкли к событиям», — определил Самгин. Говорили негромко и ничего не оставляя в памяти Самгина; говорили больше о том, что дорожает мясо, масло и прекратился подвоз
дров. Казалось, что весь город выжидающе притих. Людей обдувал не сильный, но неприятно сыроватый ветер, в небе являлись голубые пятна, напоминая глаза, полуприкрытые мохнатыми ресницами. В общем
было как-то слепо и скучно.