Неточные совпадения
Горный хребет, о котором здесь
идет речь, начинается около Имана и
идет к югу параллельно
реке Уссури в направлении от северо-северо-востока
к юго-юго-западу так, что на запад от него будет
река Сунгача и озеро Ханка, а на восток —
река Даубихе.
Одна
идет к юго-западу и образует хребет Богатую Гриву, протянувшийся вдоль всего полуострова Муравьева-Амурского, а другая ветвь направляется
к югу и сливается с высокой грядой, служащей водоразделом между
реками Даубихе и Сучаном [Су-чан — площадь, засеваемая растением су-цзы, из которого добывают так называемое травяное масло.].
От Шкотова вверх по долине Цимухе сначала
идет проселочная дорога, которая после села Новороссийского сразу переходит в тропу. По этой тропе можно выйти и на Сучан, и на
реку Кангоузу [Сан — разлившееся озеро.],
к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного берега
реки на другой, и это является причиной, почему во время половодья сообщение по ней прекращается.
То, что я увидел сверху, сразу рассеяло мои сомнения. Куполообразная гора, где мы находились в эту минуту, — был тот самый горный узел, который мы искали. От него
к западу тянулась высокая гряда, падавшая на север крутыми обрывами. По ту сторону водораздела общее направление долин
шло к северо-западу. Вероятно, это были истоки
реки Лефу.
Близ земледельческих фанз
река Лефу делает небольшую излучину, чему причиной является отрог, выдвинувшийся из южного массива. Затем она склоняется
к югу и, обогнув гору Тудинзу, опять поворачивает
к северо-востоку, какое направление и сохраняет уже до самого своего впадения в озеро Ханка. Как раз против Тудинзы
река Лефу принимает в себя еще один приток —
реку Отрадную. По этой последней
идет вьючная тропа на Майхе.
Область распространения диких свиней в Уссурийском крае тесно связана с распространением кедра, ореха, лещины и дуба. Северная граница этой области проходит от низов Хунгари, через среднее течение Анюя, верхнее — Хора и истоки Бикина, а оттуда
идет через Сихотэ-Алинь на север
к мысу Успения. Одиночные кабаны попадаются и на
реках Копи, Хади и Тумнину. Животное это чрезвычайно подвижное и сильное. Оно прекрасно видит, отлично слышит и имеет хорошее обоняние. Будучи ранен, кабан становится весьма опасен.
Осенью в пасмурный день всегда смеркается рано. Часов в пять начал накрапывать дождь. Мы прибавили шагу. Скоро дорога разделилась надвое. Одна
шла за
реку, другая как будто бы направлялась в горы. Мы выбрали последнюю. Потом стали попадаться другие дороги, пересекающие нашу в разных направлениях. Когда мы подходили
к деревне, было уже совсем темно.
К полудню мы доехали еще до одной возвышенности, расположенной на самом берегу
реки, с левой стороны. Сопка эта высотою 120–140 м покрыта редколесьем из дуба, березы, липы, клена, ореха и акаций. Отсюда
шла тропинка, вероятно,
к селу Вознесенскому, находящемуся западнее, километрах в двенадцати.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов
идет перпендикулярно
к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки горы подходят
к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше
к северу до самого озера Ханка жилых мест не было.
После этого мы разобрали травяной шатер, взяли свои ружья и
пошли искать перешеек. Оказалось, что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы прошли немного по направлению
к озеру Ханка, а потом свернули на восток
к реке Лефу.
От гольдских фанз
шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой
шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через
реку и по долине Хуанихезы выйти
к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Паначев работал молча: он по-прежнему
шел впереди, а мы плелись за ним сзади. Теперь уже было все равно. Исправить ошибку нельзя, и оставалось только одно:
идти по течению воды до тех пор, пока она не приведет нас
к реке Улахе. На большом привале я еще раз проверил запасы продовольствия. Выяснилось, что сухарей хватит только на сегодняшний ужин, поэтому я посоветовал сократить дневную выдачу.
Утром, как только мы отошли от бивака, тотчас же наткнулись на тропку. Она оказалась зверовой и
шла куда-то в горы! Паначев повел по ней. Мы начали было беспокоиться, но оказалось, что на этот раз он был прав. Тропа привела нас
к зверовой фанзе. Теперь смешанный лес сменился лиственным редколесьем. Почуяв конец пути, лошади прибавили шаг. Наконец показался просвет, и вслед за тем мы вышли на опушку леса. Перед нами была долина
реки Улахе. Множество признаков указывало на то, что деревня недалеко.
Деревня Нотохоуза — одно из самых старых китайских поселений в Уссурийском крае. Во времена Венюкова (1857 год) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы. Старинный путь, которым уссурийские манзы сообщались с постом Ольги, лежал именно здесь. Вьючные караваны их
шли мимо Ното по
реке Фудзину через Сихотэ-Алинь
к морю. Этой дорогой предстояло теперь пройти и нам.
От деревни Кокшаровки дорога
идет правым берегом Улахе, и только в одном месте, где
река подмывает утесы, она удаляется в горы, но вскоре опять выходит в долину.
Река Фудзин имеет направление течения широтное, но в низовьях постепенно заворачивает
к северу и сливается с Улахе на 2 км ниже левого края своей долины.
Я
пошел скорее и через полчаса подходил
к Фудзину. За
рекой я увидел китайскую фанзу, окруженную частоколом, а около нее на отдыхе наш отряд.
В километре от фанзы тропа разделилась надвое. Правая
пошла на
реку Улахе, а левая —
к Сихотэ-Алиню. Здесь таз остановился: он указал ту тропу, которой нам следовало держаться, и, обращаясь ко мне, сказал...
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась
река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание
к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и
пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела
к истокам Улахе.
Манзы сначала испугались, но потом, узнав, в чем дело, успокоились. Они накормили нас чумизной кашей и дали чаю. Из расспросов выяснилось, что мы находимся у подножия Сихотэ-Алиня, что далее
к морю дороги нет вовсе и что тропа, по которой прошел наш отряд,
идет на
реку Чжюдямогоу [Чжу-цзя-ма-гоу — долина семьи Чжу, где растет конопля.], входящую в бассейн верхней Улахе.
На следующий день, 17 июня, мы расстались со стариком. Я подарил ему свой охотничий нож, а А.И. Мерзляков — кожаную сумочку. Теперь топоры нам были уже не нужны. От зверовой фанзы вниз по
реке шла тропинка. Чем дальше, тем она становилась лучше. Наконец мы дошли до того места, где
река Синь-Квандагоу сливается с Тудагоу. Эта последняя течет в широтном направлении, под острым углом
к Сихотэ-Алиню. Она значительно больше Синь-Квандагоу и по справедливости могла бы присвоить себе название Вай-Фудзина.
Китаец говорил, что если мы будем
идти целый день, то
к вечеру дойдем до земледельческих фанз. Действительно, в сумерки мы дошли до устья Эрлдагоу (вторая большая падь). Это чрезвычайно порожистая и быстрая
река. Она течет с юго-запада
к северо-востоку и на пути своем прорезает мощные порфировые пласты. Некоторые из порогов ее имеют вид настоящих водопадов. Окрестные горы слагаются из роговика и кварцита. Отсюда до моря около 78 км.
От села Пермского дорога
идет сначала около левого края долины у подножия террасы, а затем отклоняется вправо и постепенно подходит
к реке.
С Крестовой горы можно было хорошо рассмотреть все окрестности. В одну сторону
шла широкая долина Вай-Фудзина. Вследствие того что около
реки Сандагоу она делает излом, конца ее не видно. Сихотэ-Алинь заслоняли теперь другие горы.
К северо-западу протянулась
река Арзамасовка. Она загибала на север и терялась где-то в горах. Продолжением бухты Тихой пристани является живописная долина
реки Ольги, текущей параллельно берегу моря.
На следующий день мы расстались с золотоискателем. Он
пошел назад
к перевалу, а мы направились
к реке Сыдагоу и оттуда обратно в пост Ольги.
В горах расстояния очень обманчивы. Мы
шли целый день, а горный хребет, служащий водоразделом между
реками Сандагоу и Сыдагоу, как будто тоже удалялся от нас. Мне очень хотелось дойти до него, но вскоре я увидел, что сегодня нам это сделать не удастся. День приближался
к концу; солнце стояло почти у самого горизонта. Нагретые за день камни сильно излучали теплоту. Только свежий ветер мог принести прохладу.
После полудня мы вышли наконец
к реке Сандагоу. В русле ее не было ни капли воды. Отдохнув немного в тени кустов, мы
пошли дальше и только
к вечеру могли утолить мучившую нас жажду. Здесь в глубокой яме было много мальмы [Рыба, похожая на горную форель.]. Загурский и Туртыгин без труда наловили ее столько, сколько хотели. Это было как раз кстати, потому что взятое с собой продовольствие приходило
к концу.
Достигнув водораздела, мы повернули на север и
пошли вдоль хребта
к истокам
реки Лиственничной.
Подкрепив силы чаем с хлебом, часов в 11 утра мы
пошли вверх по
реке Сальной. По этой речке можно дойти до хребта Сихотэ-Алинь. Здесь он ближе всего подходит
к морю. Со стороны Арзамасовки подъем на него крутой, а с западной стороны — пологий. Весь хребет покрыт густым смешанным лесом. Перевал будет на
реке Ли-Фудзин, по которой мы вышли с
реки Улахе
к заливу Ольги.
От залива Владимира на
реку Тадушу есть 2 пути. Один
идет вверх по
реке Хулуаю, потом по
реке Тапоузе и по Силягоу (приток Тадушу); другой (ближайший
к морю) ведет на Тапоузу, а затем горами
к устью Тадушу. Я выбрал последний, как малоизвестный.
Я велел подбросить дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на
реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин,
к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется
к северу по побережью моря. Тогда он
пошел на Тадушу.
Утром мне доложили, что Дерсу куда-то исчез. Вещи его и ружье остались на месте. Это означало, что он вернется. В ожидании его я
пошел побродить по поляне и незаметно подошел
к реке. На берегу ее около большого камня я застал гольда. Он неподвижно сидел на земле и смотрел в воду. Я окликнул его. Он повернул ко мне свое лицо. Видно было, что он провел бессонную ночь.
Если
идти вверх по
реке Дабэйце, то можно выйти в верховья Ваку и далее
к охотничьему поселку Сидатун на Имане.
Не доходя 10 км до перевала, тропа делится на две. Одна
идет на восток, другая поворачивает
к югу. Если
идти по первой, то можно выйти на
реку Динзахе, вторая приведет на Вангоу (притоки Тадушу). Мы выбрали последнюю. Тропа эта пешеходная, много кружит и часто переходит с одного берега на другой.
Козулятина приходила
к концу, надо было достать еще мяса. Мы сговорились с Дерсу и
пошли на охоту. Было решено, что от рассошины [Место, где сливаются 2 речки.] я
пойду вверх по
реке, а он по ручейку в горы.
Мы попали на Тютихе в то время, когда кета
шла из моря в
реки метать икру. Представьте себе тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих
реку и стремящихся вверх,
к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их
идти против воды и преодолевать препятствия.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы
шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она
шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и
идти напрямик
к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Китайская заездка устраивается следующим образом: при помощи камней
река перегораживается от одного берега до другого, а в середине оставляется небольшой проход. Вода просачивается между камнями, а рыба
идет по руслу
к отверстию и падает в решето, связанное из тальниковых прутьев. 2 или 3 раза в сутки китаец осматривает его и собирает богатую добычу.
От хозяина фанзы мы узнали, что находимся у подножия Сихотэ-Алиня, который делает здесь большой излом, а
река Тютихе течет вдоль него. Затем он сообщил нам, что дальше его фанзы
идут 2 тропы: одна
к северу, прямо на водораздельный хребет, а другая — на запад, вдоль Тютихе. До истоков последней оставалось еще 12 км.
Отдохнув здесь немного, мы
пошли снова
к Сихотэ-Алиню. По мере приближения
к гребню подъем становился более пологим. Около часа мы
шли как бы по плоскогорью. Вдруг около тропы я увидел кумирню. Это служило показателем того, что мы достигли перевала. Высота его равнялась 1190 м. Я назвал его Рудным. Отсюда начался крутой ступенчатый спуск
к реке Тютихе.
Скоро выяснилось, что
река Горбуша
идет вдоль Сихотэ-Алиня и в истоках подходит
к нему почти вплотную.
С перевала мы спустились
к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «
река, по которой много леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается
река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и
идет по отношению
к Сихотэ-Алиню под углом в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на берегу
реки.
Оставив всех людей на биваке, мы с Дерсу
пошли на Сихотэ-Алинь. Для этого мы воспользовались одним из ключиков, текущих с водораздела
к реке Синанце. Подъем был сначала длинный и пологий, а затем сделался крутым. Пришлось
идти без тропы по густой кустарниковой заросли, заваленной горелым лесом.
После этого он выстрелил из ружья в воздух, затем бросился
к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким пламенем вспыхнула сухая береста, и в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все стихло. Дерсу взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы
шли назад, освещая дорогу факелом. Перейдя
реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
На другой день, 7 сентября, мы продолжали наше путешествие. От китайского охотничьего балагана
шли 2 тропы: одна — вниз, по
реке Синанце, а другая — вправо, по
реке Аохобе (по-удэгейски — Эhе, что значит — черт). Если бы я
пошел по Синанце, то вышел бы прямо
к заливу Джигит. Тогда побережье моря между
реками Тютихе и Иодзыхе осталось бы неосмотренным.
Между
рекой Синанцей, о которой говорилось выше, и
рекой Аохобе тянется невысокий горный хребет, состоящий из кварцевого порфира. От него
к морю
идет несколько отрогов, между которыми текут небольшие горные речки, имеющие обычно китайские числительные названия: Турлдагоу, Эрлдагоу, Сандагоу и Сыдагоу. Тропа пересекает их в самых истоках.
Мы посоветовались и решили оставить тропу и
пойти целиной. Взобравшись на первую попавшуюся сопку, мы стали осматриваться. Впереди, в 4 км от нас, виднелся залив Пластун; влево — высокий горный хребет, за которым, вероятно, должна быть
река Синанца; сзади — озеро Долгое, справа — цепь размытых холмов, за ними — море. Не заметив ничего подозрительного, я хотел было опять вернуться на тропу, но гольд посоветовал спуститься
к ключику, текущему
к северу, и дойти по нему до
реки Тхетибе.
Эта тропа считается тяжелой как для лошадей, так и для пешеходов. По пятому, последнему распадку она поворачивает на запад и
идет вверх до перевала, высота которого равна 350 м. Подъем со стороны моря крутой, а спуск
к реке Санхобе пологий.
Весь следующий день мы провели в беседе.
Река Санхобе являлась крайним пунктом нашего путешествия по берегу моря. Отсюда нам надо было
идти к Сихотэ-Алиню и далее на Иман. На совете решено было остаться на Санхобе столько времени, сколько потребуется для того, чтобы подкрепить силы и снарядиться для зимнего похода.
В геологическом отношении долина Да-Лазагоу денудационная. Если
идти от истоков
к устью, горные породы располагаются в следующем порядке: глинистые сланцы, окрашенные окисью бурого железняка, затем серые граниты и кварцевый порфир. По среднему течению — диабазовый афанит с неправильным глыбовым распадением и осыпи из туфовидного кварцепорфира. Пороги на
реке Сице состоят: верхний из песчаниковистого сланца и нижний — из микропегматита (гранофира) с метаморфозом желтого и ржавого цвета.
За
рекой все еще бушевало пламя. По небу вместе с дымом летели тучи искр. Огонь
шел все дальше и дальше. Одни деревья горели скорее, другие — медленнее. Я видел, как через
реку перебрел кабан, затем переплыл большой полоз Шренка; как сумасшедшая, от одного дерева
к другому носилась желна, и, не умолкая, кричала кедровка. Я вторил ей своими стонами. Наконец стало смеркаться.