Неточные совпадения
Вечером мне удалось уговорить их
провести нас за Сихотэ-Алинь, к истокам Вай-Фудзина [Вай-чу-цзинь — внешний Фу-цзинь, текущий
в сторону, обращенную к
морю.].
Утром 8 августа мы оставили Фудзин — это ужасное место. От фанзы Иолайза мы вернулись сначала к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что
в переводе на русский язык значит «козья долина».
Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я узнал, что они были старые знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье
моря.
Река Мутухе (по-удэгейски — Ца-уги) впадает
в бухту Опричник (44° 27' с. ш. и 39° 40'
в. д. от Гринвича), совершенно открытую со стороны
моря и потому для стоянки судов не пригодную. Глубокая
заводь реки, сразу расширяющаяся долина и необсохшие болота вблизи
моря указывают на то, что раньше здесь тоже был залив, довольно глубоко вдававшийся
в сушу. По береговым валам около самой бухты растет ползучий даурский можжевельник, а по болотам — кустарниковая береза с узкокрылыми плодами.
Весь следующий день мы
провели в беседе. Река Санхобе являлась крайним пунктом нашего путешествия по берегу
моря. Отсюда нам надо было идти к Сихотэ-Алиню и далее на Иман. На совете решено было остаться на Санхобе столько времени, сколько потребуется для того, чтобы подкрепить силы и снарядиться для зимнего похода.
Около таких лагун всегда держится много птиц. Одни из них были на берегу
моря, другие предпочитали держаться
в заводях реки. Среди первых я заметил тихоокеанских чернозобиков. Судя по времени, это были, вероятно, отсталые птицы.
Неточные совпадения
Аммирал-вдовец по
морям ходил, // По
морям ходил, корабли
водил, // Под Ачаковом бился с туркою, // Наносил ему поражение, // И дала ему государыня // Восемь тысяч душ
в награждение.
Брат сел под кустом, разобрав удочки, а Левин
отвел лошадь, привязал ее и вошел
в недвижимое ветром огромное серо-зеленое
море луга. Шелковистая с выспевающими семенами трава была почти по пояс на заливном месте.
Лонгрен
провел ночь
в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск воды, смотря
в тьму, обветриваясь и думая.
За время, которое он
провел в суде, погода изменилась: с
моря влетал сырой ветер, предвестник осени, гнал над крышами домов грязноватые облака, как бы стараясь затискать их
в коридор Литейного проспекта, ветер толкал людей
в груди,
в лица,
в спины, но люди, не обращая внимания на его хлопоты, быстро шли встречу друг другу, исчезали
в дворах и воротах домов.
Тит Никоныч любил беседовать с нею о том, что делается
в свете, кто с кем воюет, за что; знал, отчего у нас хлеб дешев и что бы было, если б его можно было
возить отвсюду за границу. Знал он еще наизусть все старинные дворянские домы, всех полководцев, министров, их биографии; рассказывал, как одно
море лежит выше другого; первый уведомит, что выдумали англичане или французы, и решит, полезно ли это или нет.