Неточные совпадения
То, что я увидел сверху, сразу рассеяло мои сомнения. Куполообразная
гора, где мы находились в эту минуту, — был тот самый горный узел, который мы искали. От него к западу тянулась высокая гряда, падавшая на север крутыми обрывами. По ту
сторону водораздела общее направление долин шло к северо-западу. Вероятно, это были истоки реки Лефу.
Гора Тудинза представляет собой массив, круто падающий в долину реки Лефу и изрезанный глубокими падями с северной
стороны. Пожелтевшая листва деревьев стала уже осыпаться на землю. Лес повсюду начинал сквозить, и только дубняки стояли еще одетые в свой наряд, поблекший и полузасохший.
По всем признакам видно было, что
горы кончаются. Они отодвинулись куда-то в
сторону, и на место их выступили широкие и пологие увалы, покрытые кустарниковой порослью. Дуб и липа дровяного характера с отмерзшими вершинами растут здесь кое-где группами и в одиночку. Около самой реки — частые насаждения ивы, ольхи и черемухи. Наша тропа стала принимать влево, в
горы, и увела нас от реки километра на четыре.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой
стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки
горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых мест не было.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе
горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую
сторону огня спал Дерсу.
Я думаю, это можно объяснить так: пока река течет в
горах, она может уклоняться в
сторону только до известных пределов.
Поравнявшись с
горой Кабаргой, мы повернули на восток к фанзе Хаудиен [Хоу-дяиз — второй (задний) постоялый двор.], расположенной на другой
стороне Уссури, около устья реки Ситухе [Ши-тоу-хе — каменистая речка.].
Через 1,5 часа мы достигли перевала. Здесь у подножия большого дуба стояла маленькая кумирня, сложенная из плитнякового камня. Кумирня эта была поставлена, вероятно, охотниками и искателями женьшеня. Лицевая ее
сторона была украшена красной тряпицей с иероглифической надписью: «Сан-лин-чжи-чжу», то есть «Владыке
гор и лесов» (тигру).
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и дальние
горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В
стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
Рододендроны были теперь в полном цвету, и от этого скалы, на которых они росли, казались пурпурно-фиолетовыми. Долину Фудзина можно назвать луговой. Старый дуб, ветвистая липа и узловатый осокорь растут по ней одиночными деревьями. Невысокие
горы по
сторонам покрыты смешанным лесом с преобладанием пихты и ели.
Горы с левой
стороны долины состоят из базальтовой лавы, которая в обнажениях, под влиянием атмосферных явлений, принимает красно-бурую окраску. По вершинам их кое-где по склонам виднеются осыпи. Издали они кажутся серыми плешинами. Эти сопки изрезаны распадками и покрыты дубовым редколесьем.
На следующий день мы выступили из Иолайзы довольно рано. Путеводной нитью нам служила небольшая тропка. Сначала она шла по
горам с левой
стороны Фудзина, а затем, миновав небольшой болотистый лесок, снова спустилась в долину. Размытая почва, галечниковые отмели и ямы — все это указывало на то, что река часто выходит из берегов и затопляет долину.
Чем более мы углублялись в
горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в
сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
Закусив немного холодной кашицей, оставленной от вчерашнего ужина, мы тронулись в путь. Теперь проводник-китаец повернул круто на восток. Сразу с бивака мы попали в область размытых
гор, предшествовавших Сихотэ-Алиню. Это были невысокие холмы с пологими склонами. Множество ручьев текло в разные
стороны, так что сразу трудно ориентироваться и указать то направление, куда стремилась выйти вода.
Дуб монгольский рос преимущественно по склонам
гор с солнечной
стороны.
В нижнем течении долина Вай-Фудзина очень живописна. Утесы с правой
стороны имеют причудливые очертания и похожи на людей, замки, минареты и т.д. С левой
стороны опять потянулись высокие двойные террасы из глинистых сланцев, постепенно переходящие на севере в
горы.
Она начинается около террас, с левой
стороны долина подымается в
гору и идет по карнизу.
С Крестовой
горы можно было хорошо рассмотреть все окрестности. В одну
сторону шла широкая долина Вай-Фудзина. Вследствие того что около реки Сандагоу она делает излом, конца ее не видно. Сихотэ-Алинь заслоняли теперь другие
горы. К северо-западу протянулась река Арзамасовка. Она загибала на север и терялась где-то в
горах. Продолжением бухты Тихой пристани является живописная долина реки Ольги, текущей параллельно берегу моря.
Хребет, по которому мы теперь шли, состоял из ряда голых вершин, подымающихся одна над другою в восходящем порядке. Впереди, в 12 км, перпендикулярно к нему шел другой такой же хребет. В состав последнего с правой
стороны входила уже известная нам Тазовская
гора. Надо было достигнуть узла, где соединялись оба хребта, и оттуда начать спуск в долину Сандагоу.
Утром на следующий день я пошел осматривать пещеры в известковых
горах с правой
стороны Арзамасовки против устья реки Угловой. Их две: одна вверху на
горе, прямая, похожая на шахту, длина ее около 100 м, высота от 2,4 до 3,6 м, другая пещера находится внизу на склоне
горы. Она спускается вниз колодцем на 12 м, затем идет наклонно под углом 10°. Раньше это было русло подземной реки.
Теперь дикие свиньи пошли в
гору, потом спустились в соседнюю падь, оттуда по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в
сторону и снова спустились в долину. Я так увлекся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание мое было поглощено кабанами и следами тигра. Та к прошел я еще около часа.
К утру я немного прозяб. Проснувшись, я увидел, что костер прогорел. Небо еще было серое; кое-где в
горах лежал туман. Я разбудил казака. Мы пошли разыскивать свой бивак. Тропа, на которой мы ночевали, пошла куда-то в
сторону, и потому пришлось ее бросить. За речкой мы нашли другую тропу. Она привела нас к табору.
Дальнейший план работ был намечен следующим образом: Г.И. Гранатману было поручено пройти
горами между Арзамасовкой и Сибегоу (приток Тадушу), а А.И. Мерзляков должен был обойти Арзамасовку с другой
стороны. В верховьях Тадушу мы должны были встретиться. Я с остальными людьми наметил себе путь по побережью моря к заливу Владимира.
Ферро — астрономический пункт находится на мысе Орехова) представляет собой огромный водоем глубиной до 12 м, обставленный со всех
сторон гранитными
горами высотой в среднем около 230 м.
Склоны соседних
гор почти совершенно голые. Только с подветренной
стороны группами кое-где растет низкорослый дуб и корявая береза.
Горы в средней части долины, выше тазовской фанзы Ся-Инза [Сяо-ин-цзы — малый лагерь.], слагаются из песчаников и глинистых сланцев с многочисленными кварцевыми прослойками. Горный отрог, входящий острым клином между Сибегоу и Тадушу, состоит из мелафира, порфирита и витрофира. С южной
стороны его, внизу, выступает обсидиан с призматической отдельностью.
Фанза была расположена у подножия большой террасы, которая сильно выдвигается в долину и прижимает Тадушу к
горам с правой
стороны.
Лудевую фанзу мы прошли мимо и направились к Сихотэ-Алиню. Хмурившаяся с утра погода стала понемногу разъясняться. Туман, окутавший
горы, начал клубиться и подыматься кверху; тяжелая завеса туч разорвалась, выглянуло солнышко, и улыбнулась природа. Сразу все оживилось; со
стороны фанзы донеслось пение петухов, засуетились птицы в лесу, на цветах снова появились насекомые.
За лесом с северной
стороны, слабо, сквозь туман, виднелись высокие
горы, покрытые лесом.
Выйдя из леса, река отклоняется сначала влево, а затем около большой поляны снова пересекает долину и подходит к
горам с правой
стороны.
От места слияния Ли-Фудзина с Синанцей начинается Фудзин.
Горы с левой
стороны состоят из выветрелого туфа и кварцевого порфира. Прилегающая часть долины покрыта лесом, заболоченным и заваленным колодником. Поэтому тропа здесь идет косогорами в полгоры, а через 2 км опять спускается в долину.
Сверху, с
горы, открывался великолепный вид во все
стороны.
Следующий день мы продолжали свой маршрут по реке Инза-Лазагоу. Долина ее в средней части суживается, но затем опять начинает расширяться.
Горы с правой
стороны крутые и скалистые. В их обрывах когда-то нашли прожилки серебросвинцовой руды, отчего и долина получила свое настоящее название. Долина Инза-Лазагоу большей частью свободна от леса, но так как почва в ней каменистая, она совершенно неудобна для земледелия. Вот почему люди игнорировали ее и поселились около устья.
Несколько южнее в береговых обрывах можно наблюдать выходы вулканического туфа с прослойками горючей серы.
Горы с северной
стороны бухты оканчиваются обрывами высотой 75–98 м с узкой намывной полосой прибоя, на которую море выбросило множество морской травы.
С этой
стороны Сихотэ-Алинь казался грозным и недоступным. Вследствие размывов, а может быть, от каких-либо других причин здесь образовались узкие и глубокие распадки, похожие на каньоны. Казалось, будто
горы дали трещины и эти трещины разошлись. По дну оврагов бежали ручьи, но их не было видно; внизу, во мгле, слышно было только, как шумели каскады. Ниже бег воды становился покойнее, и тогда в рокоте ее можно было уловить игривые нотки.
Внизу под обрывом плескалась рыба, по ту
сторону реки в лесу ухал филин-пугач, в
горах ревели изюбры и где-то поблизости тоскливо кричала кабарга.
Подъем на перевал, высота которого измеряется в 770 м, как со
стороны реки Горбуши, так и со
стороны реки Синанцы, одинаково пологий. Ближайшие
горы состоят из кварцевого порфира. Отсюда Сихотэ-Алинь постепенно отходит к северо-востоку.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам
гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со
стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
После полудня мы как-то сбились с дороги и попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в
сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью
гор и крутизной их склонов.
Едва мы поднялись наверх, как сразу увидели, в чем дело. Из-за
гор, с правой
стороны Мутухе, большими клубами подымался белый дым. Дальше, на севере, тоже курились сопки. Очевидно, пал уже успел охватить большое пространство. Полюбовавшись им несколько минут, мы пошли к морю и, когда достигли береговых обрывов, повернули влево, обходя глубокие овраги и высокие мысы.
Горы на левой
стороне ее крутые, на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала с правой
стороны реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит на левый берег и отсюда взбирается на перевал высотой в 160 м.
Поднявшись на перевал (240 м), я увидел довольно интересную картину. Слева от нас высилась высокая
гора Хунтами [Хун-та-ми —
гора в виде большой буддийской пагоды.], имеющая вид усеченного конуса. Она входит в хребет, отделяющий бассейн реки Санхобе от реки Иодзыхе. Со
стороны моря Хунтами кажется двугорбой. Вероятно, вследствие этого на морских картах она и названа Верблюдом.
Вид в долину Сицы со
стороны моря очень красив. Высокие
горы с острыми и причудливыми вершинами кажутся величественными. Я несколько раз видел их впоследствии, и всегда они производили на меня впечатление какой-то особенной дикой красоты.
По реке Дунце растет такой же хороший лес, как и по реке Сице. С левой
стороны в
горах преобладают лиственные породы, с правой — хвойные.
С обеих
сторон высились
горы, покрытые осыпями.
Рано мы легли спать и на другой день рано и встали. Когда лучи солнца позолотили вершины
гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала на запад, но потом стала опять склоняться к северу. Как раз на повороте, с левой
стороны, в долину вдвинулась высокая скала, увенчанная причудливым острым гребнем.
Луна совершенно исчезла. С неба сыпался мелкий снег. Огонь
горел ярко и освещал палатки, спящих людей и сложенные в
стороне дрова. Я разбудил Дерсу. Он испугался спросонья, посмотрел по
сторонам, на небо и стал закуривать свою трубку.
И точно в ответ на его слова в
горах послышался шум, потом налетел сильный порыв ветра с той
стороны, откуда мы его не ожидали. Дрова разгорелись ярким пламенем. Вслед за первым порывом налетел второй, потом третий, пятый, десятый, и каждый порыв был продолжительнее предыдущего. Хорошо, что палатки наши были крепко привязаны, иначе их сорвало бы ветром.
Кругом нас творилось что-то невероятное. Ветер бушевал неистово, ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху, словно легкие пушинки. Огромные старые кедры раскачивались из
стороны в
сторону, как тонкоствольный молодняк. Теперь уже ни
гор, ни неба, ни земли — ничего не было видно. Все кружилось в снежном вихре. Порой сквозь снежную завесу чуть-чуть виднелись силуэты ближайших деревьев, но только на мгновение. Новый порыв ветра — и туманная картина пропадала.
Река Кулумбе течет по широкой заболоченной долине в направлении с востока на запад. Тропа все время придерживается правой
стороны долины. Лес, растущий в
горах, исключительно хвойный, с большим процентом кедра, в болотистых низинах много замшистого сухостоя.