Неточные совпадения
Теперь необходимо сказать несколько слов о
том, как был организован вьючный обоз экспедиции. В отряде было 12 лошадей. Очень важно,
чтобы люди изучили коней и
чтобы лошади, в свою очередь, привыкли к людям. Заблаговременно надо познакомить стрелков
с уходом за лошадью, познакомить
с седловкой и
с конским снаряжением, надо приучить лошадей к носке вьюков и т.д. Для этого команда собрана была за 30 дней до похода.
С интересом мы наблюдали эту борьбу. Кто кого одолеет? Удастся ли муравьям проникнуть в улей? Кто первый уступит? Быть может,
с заходом солнца враги разойдутся по своим местам для
того,
чтобы утром начать борьбу снова; быть может, эта осада пчелиного улья длится уже не первый день.
Около полудня мы сделали большой привал. Люди тотчас же стали раздеваться и вынимать друг у друга клещей из тела. Плохо пришлось Паначеву. Он все время почесывался. Клещи набились ему в бороду и в шею. Обобрав клещей
с себя, казаки принялись вынимать их у собак. Умные животные отлично понимали, в чем дело, и терпеливо переносили операцию. Совсем не
то лошади: они мотали головами и сильно бились. Пришлось употребить много усилий,
чтобы освободить их от паразитов, впившихся в губы и в веки глаз.
Если же отряд идет быстрее, чем это нужно съемщику,
то,
чтобы не задерживать коней
с вьюками, приходится отпускать их вперед, а
с собой брать одного стрелка, которому поручается идти по следам лошадей на таком расстоянии от съемщика,
чтобы последний мог постоянно его видеть.
Китайская фанза — оригинальная постройка. Стены ее сложены из глины; крыша двускатная, тростниковая. Решетчатые окна, оклеенные бумагой, занимают почти весь ее передний фасад, зато сзади и
с боков окон не бывает вовсе. Рамы устроены так, что они подымаются кверху и свободно могут выниматься из своих гнезд. Замков ни у кого нет. Дверь припирается не от людей, а для
того,
чтобы туда случайно не зашли собаки.
На одном плече он нес винтовку, а в руках имел палку, приспособленную для
того,
чтобы стрелять
с нее, как
с упора.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где найдено было в разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, — это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для
того чтобы не прогревалась земля,
с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Продовольствие в тайгу манзы завозят вьюками, начиная
с августа. В самые отдаленные фанзы соль, мука и чумиза переносятся в котомках. Запасы продовольствия складываются в липовые долбленые кадушки, прикрытые сверху корьем. Запоров нигде не делается, и кадушки прикрываются только для
того,
чтобы в них не залезли мыши и бурундуки.
Но и на новых местах их ожидали невзгоды. По неопытности они посеяли хлеб внизу, в долине; первым же наводнением его смыло, вторым — унесло все сено; тигры поели весь скот и стали нападать на людей. Ружье у крестьян было только одно, да и
то пистонное.
Чтобы не умереть
с голода, они нанялись в работники к китайцам
с поденной платой 400 г чумизы в день. Расчет производили раз в месяц, и чумизу
ту за 68 км должны были доставлять на себе в котомках.
Река Ольга состоит из 2 речек одинаковой величины со множеством мелких притоков, отчего долина ее кажется широкой размытой котловиной. Раньше жители поста Ольги сообщались
с заливом Владимира по тропе, проложенной китайскими охотниками. Во время русско-японской войны в 1905 году в заливе Владимира разбился крейсер «Изумруд». Для
того чтобы имущество
с корабля можно было перевезти в пост Ольги, построили колесную дорогу.
С того времени между обоими заливами установилось правильное сообщение.
Распростившись
с китайцами, мы тронулись в путь. Я заплатил им за дрова и овощи. Манзы пошли было нас провожать, но я настоял на
том,
чтобы они возвратились обратно. Часов в 9 утра мы перевалили через водораздел и спустились в долину Владимировки.
Следующая фанзочка принадлежала капустоловам, а рядом
с ней тянулись навесы из травы, под которыми сушилась морская капуста. Здесь было много народа. Одни китайцы особыми крючьями доставали ее со дна моря, другие сушили капусту на солнце, наблюдая за
тем,
чтобы она высохла ровно настолько,
чтобы не стать ломкой и не утратить своего зеленовато-бурого цвета. Наконец третья группа китайцев была занята увязыванием капусты в пучки и укладкой ее под навесы.
Тадушу! — так вот
та самая река, по которой первым прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали,
чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест
с надписью, что он здесь был в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
Чтобы сбить хунхузов
с толку, Дерсу на глазах у них нарочно направился в сторону, противоположную
той, где мы притаились, а затем кружным путем вернулся обратно.
На следующий день мы нарочно выступили пораньше,
чтобы наверстать
то, что потеряли на дневке. Одну из кабарожек, брошенных корейцами, мы взяли
с собой.
Иман еще не замерз и только по краям имел забереги. На другом берегу, как раз против
того места, где мы стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские дети. Немного дальше, в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам,
чтобы они подали лодку. Мальчики испуганно посмотрели в нашу сторону и убежали. Вслед за
тем из юрты вышел мужчина
с ружьем в руках. Он перекинулся
с Дерсу несколькими словами и затем переехал в лодке на нашу сторону.
Я принялся расспрашивать удэгейца об Имане и узнал, что в верхнем течении река имеет направление течения параллельно Сихотэ-Алиню, причем истоки ее находятся на высоте истоков Тютихе. Странное явление! Вода сбегает
с водораздела в каких-нибудь 60 км от моря, течет на запад, совершает длинный кружной путь для
того,
чтобы в конце концов попасть в
то же море.
Неточные совпадения
Хлестаков. Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а
то, признаюсь, я уж думал, что вы пришли
с тем,
чтобы меня… (Добчинскому.)Садитесь.
Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается
с тем,
чтобы уйти.)
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и
то смотрит,
чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог
с ним! я человек простой».
Городничий. Я пригласил вас, господа,
с тем,
чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.
Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент,
с тем только,
чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.