И вот когда он, добрый молодой человек, доведен до этого состояния, ниже зверя, он таков, какой нужен тем, которые употребляют его как
орудие насилия. Он готов: погублен человек, и сделано новое орудие насилия.
Но что же могут сделать эти сотни, тысячи, допустим сотни тысяч ничтожных, бессильных, разрозненных людей против всего огромного количества людей, связанных правительствами и вооруженных всеми могущественными
орудиями насилия? Борьба кажется не только не равной, но невозможной, а между тем исход борьбы так же мало может быть сомнителен, как исход борьбы ночного мрака и утренней зари.
Неточные совпадения
При поверхностном взгляде война есть передвижение и столкновение материальных масс, физическое
насилие, убийство, калечение, действие чудовищных механических
орудий.
Он не может быть принужден к этому потому, что составляющие могущественное
орудие против людей общественного жизнепонимания, лишения и страдания, производимые
насилием, не имеют для него никакой принудительной силы. Лишения и страдания, отнимающие у людей общественного жизнепонимания то благо, для которого они живут, не только не могут нарушить блага христианина, состоящего в сознании исполнения воли бога, но только могут усилить его, когда они постигают его за исполнение этой воли.
Насилие, которое выставляется
орудием поддержания христианского устройства жизни, не только не производит этого действия, а, напротив, оно-то и препятствует общественному устройству быть тем, чем оно могло и должно бы быть. Общественное устройство таково, каково оно есть, не благодаря
насилию, а несмотря на него.
Эти-то загипнотизированные, физически сильные, молодые люди (теперь при общей воинской повинности все молодые люди), снабженные
орудиями убийства, всегда покорные власти правительств и готовые по его приказанию на всякое
насилие, и составляют четвертое и главное средство порабощения людей.
Ничего нет, кроме того, что положение народов становится всё хуже и хуже. И всё же
насилие остается богом толпы. Перед его залитым запекшейся кровью алтарем человечество как будто порешило преклоняться вовеки под звук барабана, иод грохот
орудий и под стон окровавленного человечества.