Неточные совпадения
Многие из нас,
русских критических марксистов второй половины 90-х годов, глубоко пережили крушение
идеи социалистического Zusammenbruch’a,
идеи социальной революции.
В России не будет свободного гражданства, пока
русские будут жить под властью демонической
идеи класса.
И эта же темная классовая
идея будет истреблять остатки братства в
русском народе как народе христианском.
В темных
русских людях, одержимых лживой
идеей, обманутых и изнасилованных, должно пробудить человека, человеческий образ и человеческое достоинство.
Причины эти прежде всего в ложном направлении духа, в ложных
идеях, которыми в течение многих десятилетий жила
русская революционная интеллигенция и которыми она отравила народные массы.
Но национальная
идея не имеет в нем глубоких корней, для
русских либералов в массе патриотизм есть вопрос политической тактики.
Русская «революция» страдает собачьей старостью, она не пережила периода молодости, молодого энтузиазма, молодого увлечения освободительными
идеями.
Когда
русские люди очнутся от гипноза и духовно отрезвятся, они поймут, что всякая великая борьба в мире есть духовная борьба, столкновение разных
идей.
И нужно сознаться, что всей мыслящей части
русского общества, которая почитала себя носительницей сознательных
идей, есть в чем покаяться и от чего очиститься.
Русская идейная интеллигенция, принадлежащая к разным лагерям, жила иллюзиями, вдохновлялась ложной верой и призрачными
идеями.
Идея эта настолько глубоко была заложена в народном сознании, что она освятила
русское самодержавие и сделала невозможной никакую эволюцию монархии.
Многие
идеи великих
русских писателей потерпели страшное крушение.
Но все положительные
идеи Достоевского о
русском народе оказались иллюзией, ныне они звучат ложью.
У Бакунина была
идея русского революционного мессианизма, революционного света с Востока.
Эта старая
идея вновь вспыхивает в стихии
русской революции.
В ленинском большевизме
идея братства человечества и царства правды на земле, которая пойдет в мир от
русской революции, утверждается в исступленной ненависти и раздоре, в обречении на гибель большей части человечества, именуемой «буржуазией».
Идея интернационала,
идея отвлеченно-пустая, расслабляет
русскую душу и подрывает силу России.
В
русском народничестве всегда чувствовалась стихия Востока, глубоко противоположная западной
идее культуры, западным нормам общественности.
Сейчас это старое, но по-новому переживаемое народничество раздирает единство
русской революции, истребляет самую
идею единой нации и мешает переходу к творчеству новой жизни.
К чему привели интернационалистические и пацифистские
идеи на
русской почве?
Русский народ не только материально ослаблен в своей борьбе с Германией, но он прежде всего духовно ослаблен, он не сознает своей
идеи в мировой борьбе, не собрал своих духовных сил для несения тех жертв и испытаний, которыми эта борьба сопровождается.
Но пассивность и женственность
русского народа, его подверженность чужим влияниям мешает ему сознать свою
идею и выговорить свое слово.
Русские проявили такую слабость, что отдали себя во власть немецкой
идеи.
Русский народ имеет свою единую, неделимую судьбу, свой удел в мире, свою
идею, которую он призван осуществлять, но которой может изменить, которую может предать в силу присущей ему человеческой свободы.
Великороссия есть лишь центральное ядро России, вокруг которого образовалось
русское государство и
русская культура, но весь смысл существования этого ядра в том, что оно являлось носителем
русской великодержавности и
русской культурной
идеи.
И нельзя не видеть страшной измены и страшного преступления в разрушении всего дела
русской истории, осуществлявшего
идею России.
Традиционная история
русской интеллигенции кончена, ее основные
идеи проверены на жизненном опыте и ложь их изобличена.
Поистине,
русская революция имеет какую-то большую миссию, но миссию не творческую, отрицательную, — она должна изобличить ложь и пустоту какой-то
идеи, которой была одержима
русская интеллигенция и которой она отравила
русский народ.
Идея эта заимствована из западных учений, но она своеобразно преломилась в восточной
русской стихии и доведена до небывалой крайности.
Наша революция не богата оригинальными
идеями, но если ее вдохновляет какая-нибудь идеология, то, конечно, исконная идеология
русского народничества.
Это все свойства исконного
русского народничества, народнической психологии и народнических
идей, некогда мечтательных, ныне же действенных и примененных к жизни.
Но
идея народного единства сейчас померкла в
русском народе, и потому трудно ему решать судьбу целого.
Для меня совершенно ясно, что пребывание у власти
русской революционной интеллигенции и те эксперименты, которые она делает над несчастной Россией, есть ее конец, ее могила, есть демонстрация лжи ее основных
идей и принципов.
У слишком многих
русских писателей не оказалось собственной
идеи, которую они призваны вносить в жизнь народную, они ищут
идеи у того самого народа, который находится во тьме и нуждается в свете.
Русскому интеллигентному обществу, выброшенному за борт жизни в дни торжества его заветных
идей и упований, предстоит многое переоценить после пережитых за последнее время катастроф.
Народническая
идея распределения и раздела, целиком владеющая
русской интеллигенцией и легко воспринятая
русским народом как движение в направлении наименьшего сопротивления, погубила Россию.
От одержимости
идеей раздела и уравнения Россия и
русский народ во что бы то ни стало должны быть вылечены.
Тебеньков тем опасен, что он знает (или, по крайней мере, убежден, что знает), в чем суть либеральных
русских идей, и потому, если он раз решится покинуть гостеприимные сени либерализма, то, сильный своими познаниями по этой части, он на все резоны будет уже отвечать одно: «Нет, господа! меня-то вы не надуете! я сам был „оным“! я знаю!» И тогда вы не только ничего с ним не поделаете, а, напротив того, дождетесь, пожалуй, того, что он, просто из одного усердия, начнет открывать либерализм даже там, где есть лишь невинность.
Неточные совпадения
Молодые художники отказывались от традиционного академизма, требовавшего подражания классическим образцам, главным образом итальянского искусства, и выступали за создание
русского самобытного искусства, проникнутого передовыми, демократическими
идеями.
— Правильная оценка. Прекрасная
идея. Моя
идея. И поэтому:
русская интеллигенция должна понять себя как некое единое целое. Именно. Как, примерно, орден иоаннитов, иезуитов, да! Интеллигенция, вся, должна стать единой партией, а не дробиться! Это внушается нам всем ходом современности. Это должно бы внушать нам и чувство самосохранения. У нас нет друзей, мы — чужестранцы. Да. Бюрократы и капиталисты порабощают нас. Для народа мы — чудаки, чужие люди.
«Устроился и — конфузится, — ответил Самгин этой тишине, впервые находя в себе благожелательное чувство к брату. — Но — как запуган
идеями русский интеллигент», — мысленно усмехнулся он. Думать о брате нечего было, все — ясно! В газете сердито писали о войне, Порт-Артуре, о расстройстве транспорта, на шести столбцах фельетона кто-то восхищался стихами Бальмонта, цитировалось его стихотворение «Человечки»:
— «Западный буржуа беднее
русского интеллигента нравственными
идеями, но зато его
идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он живет сравнительно цельной духовной жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства
русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить в области религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
— У нас развивается опасная болезнь, которую я назвал бы гипертрофией критического отношения к действительности. Трансплантация политических
идей Запада на
русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального духа и быта.