Неточные совпадения
Одни очень настойчиво утверждают, что в России произошла исключительно политическая
революция, другие же требуют, чтобы политическая
революция была продолжена в сторону социальной и как можно дальше на этом пути зашла.
Выражение «буржуазная
революция» во всех отношениях очень плохое, по моральным своим мотивам даже безобразное выражение, и нужно просто признать, что буржуазная
революция есть прогрессивный этап в историческом развитии народов.
«Буржуазная»
революция сейчас в России и
есть не классовая, а сверхклассовая, всенародная
революция, осуществляющая задачи общенациональные и общегосударственные.
А если бы сейчас в России произошла «пролетарская»
революция, то она
была бы исключительно классовой, антинациональной и антигосударственной и привела бы к насильственной диктатуре, за которой по непреложному закону последовал бы цезаризм.
Политическая
революция в России, столь страшно запоздалая,
будет, конечно, иметь свою социальную сторону, как это бывает во всяком великом историческом перевороте.
У нас необходимо напомнить о той выяснившейся окончательно истине, научной и философской, что социальная
революция в строгом смысле слова вообще невозможна, ее никогда не бывало и никогда не
будет.
Так, например, мы говорим, что в XIX веке великие технические изобретения
были великой
революцией, перевернувшей всю человеческую жизнь.
И столь быстрое восстановление у нас и быстрая победа детски незрелой, смутной идеи социальной
революции есть лишь показатель отсталости и малокультурности широких масс, не только народных, но и интеллигентских, идейного убожества тех кругов, которые со слишком большой гордостью именуют себя демократическими.
Для всякого, дающего себе отчет в словоупотреблении, должно
быть ясно, что не только у нас сейчас не происходит социальной
революции, но социальной
революции вообще никогда не произойдет в пределах этого материального мира.
Социальная же
революция может
быть у нас сейчас лишь социальным расстройством, лишь анархизацией народного хозяйства, ухудшающей материальное положение рабочих и крестьян.
Социальная
революция, приобретающая мистическую окраску, и
есть третье искушение, отвергнутое Христом во имя духовной свободы человека.
И поскольку
революция расковывает греховный хаос и отрицает правду закона, в ней
есть безбожное начало, начало темное и злое.
В социальных последствиях русской
революции есть очень много парадоксального и неожиданного.
Это и
есть «махаевщина», которая лет пятнадцать тому назад предугадала результаты русской
революции и давала предельное выражение русскому социализму.
Атмосфера начинает напоминать ту, которая
была перед
революцией, в дни оргии реакции.
Крайнее, максималистское крыло русской
революции принуждено
будет опереться на те же элементы, на которые опиралось и крайнее максималистское крыло русской реакции.
Преклонение перед земной богиней, именуемой
революцией,
есть рабство духа и идолопоклонство.
И тогда ясно
будет, что
революция — существо двоящееся, в нем правда перемешана с ложью.
На лице существа, именуемого
революцией,
есть двусмысленная искривленная улыбка, и она с каждым днем делается все более и более двусмысленной.
Русская
революция — провиденциальна, в ней
есть очистительная гроза и очистительный огонь, в ней сгорает старая ложь.
Эпоха
революции сама по себе не
есть эпоха углубления, не
есть эпоха творчества.
Мы должны бороться за свободу мысли и слова, это
есть самое минимальное и самое максимальное требование
революции, требование духа, а не плоти.
Против такой «
революции» должна
быть сделана «контрреволюция», т. е. истинная
революция должна
быть сделана против лжереволюции.
Русская
революция не столько
была результатом накопления творческих сил, творческих порывов к новой жизни, сколько результатом накопления отрицательных состояний, процессов гниения старой жизни.
Революция в достижениях элементарной политической свободы слишком запоздала, и именно потому в ней господствует социальный максимализм, который всегда
есть результат неподготовленности масс, содержавшихся во тьме.
Революция есть лишь момент в жизни народа, временная функция, преходящее состояние, через которое он может перейти к высшей, свободной жизни, но всегда болезненное и тяжелое, вызванное накоплением старого зла.
Но у нас именно это и происходит в отношении к
революции, которая
есть лишь вскрытие гнойного нарыва на теле России.
Превращение самой
революции в божество и воздаяние ей божеских почестей
есть отвратительное идолопоклонство, забвение истинного Бога.
Голос правды и элементарного нравственного инстинкта заставляет признать, что в нынешний грозный час дело идет о спасении родины, спасении России, а не
революции, и что правительством национального спасения может
быть лишь такое правительство, в которое войдут представители всех групп и всех партий, а не одной классовой партии, которая не может
быть облечена доверием нации.
Можно считать уже выяснившимся, что если русская
революция и
была благом, поскольку она в первые дни свои освободила Россию от кошмара разлагавшейся самодержавной власти, то все дальнейшее «развитие» и «углубление»
революции пошло по ложному пути и не принесло никаких добрых плодов России и русскому народу.
Почему так дурно протекает
революция, почему разложение в ней возобладало над созиданием, почему таит она в себе семя неотвратимой,
быть может, безобразной реакции?
Никогда
революции не бывали слишком хороши, всегда
было в них отпадение от разума, всегда связаны они с накоплением зла и со старыми грехами, всегда отрицание в них сильнее созидания.
Но в русской
революции есть много своего особенного, своих русских болезней и соблазнов,
есть расплата за свои русские грехи.
С философской точки зрения русская
революция есть чистый, ничем не ограниченный и ничему не подчиненный психологизм, восстание произвола человеческих масс против всякого онтологизма.
В «Вехах» задолго до нынешней
революции была указана опасность, грозящая слева, вскрыта
была ложь, лежащая в основе нашего революционного движения и интеллигентского революционного миросозерцания.
Русская революционная интеллигенция, которая пожинает плоды своей деятельности в направлении и характере русской
революции, которая и сама оказалась выброшенной за борт темными народными массами, слишком долго жила ложной верой, верой в идолов, а не в Бога живого, и душа
была искажена этой ложью и этим идолопоклонством,
была развращена и потеряла связь с духовными истинами жизни.
Но русская национальная
революция присвоена
была себе революционными интеллигентскими кружками и массами, которые пошли за их демагогическими лозунгами.
Русская
революция есть Божья кара за явный или тайный нигилизм всех слоев, всех классов и всех направлений, от крайних правых до крайних левых.
И то, что именуется у нас
революцией,
есть сила инерции,
есть мертвая бездвижность перед судом высшей духовной жизни.
Вся русская «
революция»
есть тяжелый кошмар, приснившийся русскому народу от его бессилия и болезни,
есть призрак, созданный расстроенным воображением народа слабого и потерявшего духовный центр.
В России никакой
революции не
было.
Русская
революция есть чистейший призрак.
Старая власть, старая монархия не
была у нас свергнута
революцией, она сгнила, разложилась и бесславно пала, как падает гнилое яблоко с дерева.
Катастрофу, происшедшую с Россией, так же неверно называть
революцией, как неверно
было бы называть
революцией пугачевщину.
То, что у нас называют «
революцией»,
есть сплошная дезорганизация и разложение, смерть государства, нации, культуры.
Ход русской «
революции» не
есть драма, развивающаяся от одного акта к другому.
В первые дни
революции жертвенная энергия не
была истрачена на борьбу со старой властью.
Все это понятно, если признать наконец ту истину, которая пока ясна лишь немногим, — что в России никакой
революции и не
было, а
было и
есть лишь продолжающееся разложение и гниение старого, лишь длительное безвластие и безгосударственность, лишь развитие и углубление самовластья.
Есть основания думать, что западные люди и смотрят на русскую «
революцию», как на китайскую или турецкую.
«Большевистская
революция»
есть один из моментов разложения старой России, одна из трансформаций старой русской тьмы.
Неточные совпадения
Победители, принявшие впопыхах гидру деспотизма за гидру
революции и покорившие ее,
были, в свою очередь, покорены побежденными.
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер — никто ничего не знал об интригах Козыря, так что, когда приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не
было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению
революции гражданин".
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение
есть непогрешимый судья, то почему
революция, коммуна не так же законны, как и движение в пользу Славян? Но всё это
были мысли, которые ничего не могли решить. Одно несомненно можно
было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить
было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
В одном месте
было зарыто две бочки лучшего Аликанте [Аликанте — вино, названное по местности в Испании.], какое существовало во время Кромвеля [Кромвель, Оливер (1599–1658) — вождь Английской буржуазной
революции XVII века.], и погребщик, указывая Грэю на пустой угол, не упускал случая повторить историю знаменитой могилы, в которой лежал мертвец, более живой, чем стая фокстерьеров.
Приходил юный студентик, весь новенький, тоже, видимо, только что приехавший из провинции; скромная, некрасивая барышня привезла пачку книг и кусок деревенского полотна,
было и еще человека три, и после всех этих визитов Самгин подумал, что
революция, которую делает Любаша, едва ли может
быть особенно страшна. О том же говорило и одновременное возникновение двух социал-демократических партий.