Неточные совпадения
Слишком огромными пространствами приходилось овладевать русскому
народу, слишком
велики были опасности с Востока, от татарских нашествий, от которых он охранял и Запад,
велики были опасности и со стороны самого Запада.
При этом русский
народ не только не мог выполнить своей
великой миссии, но самое его независимое существование подвергалось опасности.
Верили, что в молчаливом, в бессловесном еще
народе скрыта
великая правда о жизни и наступит день, когда
народ скажет свое слово.
Эта мысль могла казаться осуждением русского
народа, поскольку она обращена к прошлому, — русский
народ ничего
великого в истории не сотворил, не выполнил никакой высокой миссии.
Но она же может превратиться в
великую надежду, в веру в будущее русского
народа, когда она обращена к будущему, — русский
народ призван осуществить
великую миссию.
Именно в силу своей потенциальности, сохраненности в нем огромных, непочатых сил, русский
народ призван сказать свое оригинальное слово миру, исполнить
великую миссию.
Эта теория противоречит, конечно, тому факту, что русский
народ создал величайшее в мире государство, и означала разрыв с традициями не только Петра, но и
великих князей московских.
Анархизм столь же характерное порождение русского духа, как и нигилизм, как и народничество. Это один из полюсов в душевной структуре русского
народа. Русский
народ —
народ государственный, он покорно согласен быть материалом для создания
великого мирового государства, и он же склонен к бунту, к вольнице, к анархии. Русская дионисическая стихия — анархична. Стенька Разин и Пугачев — характерно русские фигуры и память о них сохранилась в
народе.
Переворот этот был так
велик, что
народ, живший иррациональными верованиями и покорный иррациональной судьбе, вдруг почти помешался на рационализации всей жизни, поверил в возможность рационализации без всякого иррационального остатка, поверил в машину вместо Бога.
Отцы и учители, берегите веру народа, и не мечта сие: поражало меня всю жизнь в
великом народе нашем его достоинство благолепное и истинное, сам видел, сам свидетельствовать могу, видел и удивлялся, видел, несмотря даже на смрад грехов и нищий вид народа нашего.
Свечи потушены, лица у всех посинели, и черты колеблются с движением огня. А между тем в небольшой комнате температура от горящего рома становится тропическая. Всем хочется пить, жженка не готова. Но Joseph, француз, присланный от «Яра», готов; он приготовляет какой-то антитезис жженки, напиток со льдом из разных вин, a la base de cognac; [на коньяке (фр.).] неподдельный сын «
великого народа», он, наливая французское вино, объясняет нам, что оно потому так хорошо, что два раза проехало экватор.
Неточные совпадения
Обыватели, а в особенности подлый
народ,
великие до сего охотники; но при этом необходимо, чтобы градоначальник был в мундире и имел открытую физиономию и благосклонный взгляд.
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди мысли исполняют свое дело, выражая общественное мнение. И единодушие и полное выражение общественного мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского
народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это
великий шаг и задаток силы.
И геройство Сербов и Черногорцев, борющихся за
великое дело, породило во всем
народе желание помочь своим братьям уже не словом, а делом.
Но вообще они были
народ добрый, полны гостеприимства, и человек, вкусивший с ними хлеба-соли или просидевший вечер за вистом, уже становился чем-то близким, тем более Чичиков с своими обворожительными качествами и приемами, знавший в самом деле
великую тайну нравиться.
—
Народ у нас смиренный, он сам бунтовать не любит, — внушительно сказал Козлов. — Это разные господа, вроде инородца Щапова или казачьего потомка Данилы Мордовцева, облыжно приписывают русскому мужику пристрастие к «политическим движениям» и враждебность к государыне Москве. Это — сущая неправда, — наш
народ казаки вовлекали в бунты. Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру
Великому, а все-таки изменил.