И вопреки модернистической моде, склонной отрицать самостоятельное значение идей и заподозривать их ценность в каждом писателе, к Достоевскому нельзя подойти, нельзя понять его, не углубившись в его богатый и своеобразный
мир идей.
Неточные совпадения
Все
идеи Достоевского связаны с судьбой человека, с судьбой
мира, с судьбой Бога.
И я хочу попытаться подойти к Достоевскому путем верующего, целостного интуитивного вживания в
мир его динамических
идей, проникнуть в тайники его первичного миросозерцания.
Оказывается, что бунтующая свобода привела к отрицанию самой
идеи свободы, к невозможности постигнуть тайну
мира и тайну Бога в свете свободы.
Исчезла бы великая
идея бессмертия и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви к тому, который был Бессмертие, обратился бы у всех на природу, на
мир, на людей, на всякую былинку.
Нельзя отождествлять великий католический
мир, необыкновенно богатый и многообразный, с соблазнами и уклонами папской теократической
идеи: в нем были св. Франциск и великие святые и мистики, была сложная религиозная мысль, была подлинная христианская жизнь.
И в словах Ивана Карамазова звучит голос самого Достоевского, его собственная страстная
идея: «В окончательном результате я
мира этого Божьего — не принимаю, и хоть и знаю, что он существует, да не допускаю его вовсе.
Если нет Бога, если нет Искупителя и искупления, если нет смысла исторического процесса, скрытого для «Эвклидова ума», то
мир должен быть отвергнут, то от грядущей гармонии должно отказаться, то прогресс есть безобразная
идея.
Мессианская
идея внесена в
мир древнееврейским народом, избранным народом Божьим, среди которого должен был явиться Мессия.
Идея авторитета в религиозной жизни противоположна тайне Голгофы, тайне Распятия, она хочет Распятие превратить в принуждающую силу этого
мира.
В ней остается ложное, юдаистически-римское притязание церкви быть царством в
мире сем, остается роковая
идея Бл. Августина, которая должна вести к царству Великого Инквизитора.
— В
мире идей необходимо различать тех субъектов, которые ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх пред жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться в удобной идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.
Неточные совпадения
— Он говорит, что внутренний
мир не может быть выяснен навыками разума мыслить
мир внешний идеалистически или материалистически; эти навыки только суживают, уродуют подлинное человеческое, убивают свободу воображения
идеями, догмами…
«Нет. Конечно — нет. Но казалось, что она — человек другого
мира, обладает чем-то крепким, непоколебимым. А она тоже глубоко заражена критицизмом. Гипертрофия критического отношения к жизни, как у всех. У всех книжников, лишенных чувства веры, не охраняющих ничего, кроме права на свободу слова, мысли. Нет, нужны
идеи, которые ограничивали бы эту свободу… эту анархию мышления».
Тут Самгин вспомнил о
мире, изображенном на картинах Иеронима Босха, а затем подумал, что Федор Сологуб — превосходный поэт, но — «пленный мыслитель», — он позволил овладеть собой одной
идее —
идее ничтожества и бессмысленности жизни.
— Был, — сказала Варвара. — Но он — не в ладах с этой компанией. Он, как ты знаешь, стоит на своем:
мир — непроницаемая тьма, человек освещает ее огнем своего воображения,
идеи — это знаки, которые дети пишут грифелем на школьной доске…
«
Идея человечества так же наивна, как
идея божества. Пыльников — болван. Никто не убедит меня, что
мир делится на рабов и господ. Господа рождаются в среде рабов. Рабы враждуют между собой так же, как и владыки.
Миром двигают силы ума, таланта».