Закон морали, закон цивилизации, закон государства и права, закон хозяйства и техники, закон семьи и закон церкви и аскезы организует жизнь, охраняет и судит, иногда калечит жизнь, но никогда не поддерживает ее благодатной силой, не просветляет и не преображает ее.
Неточные совпадения
Мораль закона и есть
мораль общеобязательная.
Никто не сможет возражать против того, что христианская, евангельская
мораль не есть
мораль нормы и
закона.
Евангельская
мораль есть
мораль благодатной силы, неизвестной
закону, т. е. не есть уже
мораль.
Так совершает Евангелие прорыв из
морали нашего мира, мира падшего и основанного на различении добра и зла, к
морали потусторонней, противоположной
закону этого мира,
морали райской,
морали Царства Божьего.
Любовью к Богу и любовью к человеку исчерпывается евангельская
мораль, все же остальное не специфически евангельское и лишь подтверждает
закон.
Мы уже видели, что евангельская
мораль отрицает
мораль законнически-фарисейскую,
мораль самоспасения человека через осуществление нравственного
закона.
И этика,
мораль нашего мира, ищет совсем не Царства Божьего, а ищет оправдания
законом.
Но благодатная евангельская
мораль раскрывается в потрясениях жизни, в важных и значительных событиях, к которым
закон неприменим.
Христианская
мораль, не знающая сковывающих
законов и норм, все сводит к приобретению духовной силы у Бога.
Мораль закона есть старческая
мораль.
Мораль закона и
мораль творческой энергии постоянно находятся в борьбе между собой.
Преодоление
морали закона есть преодоление абсолютных повелений, запретов, табу и замена их бесконечной творческой энергией.
Мораль рыцарства, рыцарской чести и верности была творческой этикой, она не вмещалась в этику
закона и этику искупления.
Истребление творчества во имя добра, во имя
закона морали — страшная реакция, препятствующая исполнению Божественных предначертаний, задерживающая наступление разрешающего конца.
Неточные совпадения
Воображение ее уносилось даже за пределы того, что по
законам обыкновенной
морали считается дозволенным; но и тогда кровь ее по-прежнему тихо катилась в ее обаятельно-стройном и спокойном теле.
«Философия права — это попытка оправдать бесправие», — говорил он и говорил, что, признавая
законом борьбу за существование, бесполезно и лицемерно искать в жизни место религии, философии,
морали.
Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам истории — бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту «природы» у Руссо, бунту французской революции, бунту идеализма против власти объекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и
морали, бунту Ибсена против общества, и самое христианство я понимаю как бунт против мира и его
закона.
Германский студент, оканчивая курс в своем университете и отпировав с товарищами последнюю пирушку, перестает быть беспокойным буршем и входит в общество людей с уважением к их спокойствию, к их общественным
законам и к их
морали; он снимает свою корпоративную кокарду и с нею снимает с себя обязательство содержать и вносить в жизнь свою буршескую, корпоративную нравственность.
Больше того, религия, которую хотят целиком свести к
морали, в целостности своей находится выше
морали и потому свободна от нее:
мораль существует для человека в известных пределах, как
закон, но человек должен быть способен подниматься и над
моралью [Одним из наиболее ярких примеров преодоления
морали является война, поэтому так трудно морально принять и оправдать войну, и остается только религиозное ее оправдание.