Неточные совпадения
Философии
мир раскрывается иначе, чем науке, и путь ее познания
иной.
Пути же познания
мира духовного
иные, чем пути познания
мира природного.
Человек может быть в сравнительной гармонии с окружающим
миром не потому, что он менее греховен и лучше, а потому, что в нем менее пробудилась духовная жизнь и он менее тоскует по
иной жизни, что он слишком закрыт в известном кругу и подавлен окружающим
миром до совершенного довольства им.
На заре человечества
мир был в
ином состоянии, чем наш исторический
мир.
Он был более разжиженный, и в нем границы, отделяющие этот
мир от
миров иных, не были еще столь резки.
Тогда все было
иное, не похожее и на современных дикарей, и на современный животный
мир.
Чистая совесть и есть не что
иное, как свобода от
мира.
В
мире фантасмагорическом все реальности смещены со своих мест и извращены, структура бытия нарушена и все отнесено к эгоцентрическому существу, одержимому теми или
иными страстями.
А так как страх в той или
иной степени и в том или
ином отношении свойствен всем людям, то можно сказать, что человек в этом грешном
мире вообще неверно распознает реальности и все его перспективы жизни искажены фантазмами.
В этом непреодолимый трагизм любви в этом
мире, ибо подлинная любовь приходит в этот
мир из
мира иного.
Страшный суд над личностью и
миром во внутреннем своем понимании есть не что
иное, как обретение смысла, как установка ценностей и качеств.
Но Царство Божье совсем не есть царство посюстороннего добра, оно есть царство сверхдобра, в котором результат и испытания свободы имеет
иные образы, чем образы в
мире сем.
Отсюда вытекает совсем
иная этика жизни в этом
мире, переоценка ценностей.
Человек окончательно был водворен на замкнутую социальную территорию, на ней захотел он быть господином, забыл обо всем остальном мире и об
иных мирах, на которые не простирается его власть и господство.
А между тем слова старика открывали перед молодым существом
иной мир, иначе симпатичный, нежели тот, в котором сама религия делалась чем-то кухонным, сводилась на соблюдение постов да на хождение ночью в церковь, где изуверство, развитое страхом, шло рядом с обманом, где все было ограничено, поддельно, условно и жало душу своей узкостью.
Неточные совпадения
"Мудрые
мира сего! — восклицает по этому поводу летописец, — прилежно о сем помыслите! и да не смущаются сердца ваши при взгляде на шелепа и
иные орудия, в коих, по высокоумному мнению вашему, якобы сила и свет просвещения замыкаются!"
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются
иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в
мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
— А зачем же так вы не рассуждаете и в делах света? Ведь и в свете мы должны служить Богу, а не кому
иному. Если и другому кому служим, мы потому только служим, будучи уверены, что так Бог велит, а без того мы бы и не служили. Что ж другое все способности и дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия моленья нашего: то — словами, а это делом. Ведь вам же в монастырь нельзя идти: вы прикреплены к
миру, у вас семейство.
И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный
миру смех и незримые, неведомые ему слезы! И далеко еще то время, когда
иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей…
Поклонник славы и свободы, // В волненье бурных дум своих, // Владимир и писал бы оды, // Да Ольга не читала их. // Случалось ли поэтам слезным // Читать в глаза своим любезным // Свои творенья? Говорят, // Что в
мире выше нет наград. // И впрямь, блажен любовник скромный, // Читающий мечты свои // Предмету песен и любви, // Красавице приятно-томной! // Блажен… хоть, может быть, она // Совсем
иным развлечена.