Неточные совпадения
Все христианство есть не что иное,
как приобретение силы во Христе и через Христа, силы перед лицом жизни и
смерти, приобретение силы жизни, для которой не страшны страдания и тьма, силы, реально преображающей.
До часа
смерти никто не знает, что с человеком может произойти,
какие великие перевороты, да и никто не знает, что с человеком происходит в час
смерти, уже в плане бытия нам недоступного.
Христианство учит,
как быть сильным перед лицом жизни и
смерти.
Страдание связано с грехом и злом,
как и
смерть — последнее испытание человека.
Христианским было бы отношение к каждому человеку, если бы относились к нему,
как к умирающему, если бы мы определяли отношение свое к нему перед лицом
смерти, и его и нашей.
Ложь нашего отношения к будущему, которое кончается для нас
смертью, определяется тем, что мы над ним рефлектируем
как раздвоенные существа и познаем его
как детерминированное.
Дуэль не есть убийство, так
как в серьезной дуэли каждая из сторон идет на
смерть.
Этически нельзя желать революции,
как нельзя желать
смерти, желать можно лишь положительного творчества лучшей жизни, лишь положительного осуществления максимальной правды в жизни, лишь духовно-социального обновления и возрождения.
Но революцию нельзя рассматривать
как новую, лучшую жизнь, революция есть болезнь, катастрофа, прохождение через
смерть.
С точки зрения духовно-мистической «измена» ужасна,
как предание вечного временному,
как победа
смерти над жизнью.
Платон был прав, когда учил, что философия есть не что иное,
как приготовление к
смерти.
Но беда лишь в том, что философия сама по себе не знает,
как нужно умереть и
как победить
смерть.
В этом мире, когда он воспринимается
как замкнутый, самодостаточный и законченный, все представляется бессмысленным, потому что все тленное, преходящее, т. е.
смерть и смертность всегда в этом мире и есть источник бессмыслицы этого мира и всего в нем происходящего.
Обыденность вызывает лишь низменный страх перед
смертью, дрожание перед ней
как перед источником бессмыслицы.
Смерть нельзя понимать только
как последнее мгновение жизни, после которого наступает или небытие, или загробное существование.
Можно даже сказать, что мир осуществил бы свой безбожный замысел бесконечной (не вечной) жизни, если бы не было Бога, но так
как есть Бог, то этот замысел неосуществим и кончается
смертью.
Смерть не окончательна, и не ей принадлежит последнее слово, когда она принимается
как момент мистерии жизни.
И вместе с тем со
смертью нужно героически бороться и
смерть нужно победить
как последнее зло, вырвать жало
смерти.
И
как это ни страшно признать, но значительность жизни связана со
смертью и она раскрывается лишь перед лицом
смерти.
Борьба со
смертью во имя вечной жизни требует такого отношения к себе и к другому существу,
как будто ты сам и другой человек может в любой момент умереть.
Идеализм,
как он выразился в германской метафизике, не знает личности, признает ее лишь функцией мирового духа и идеи и потому совсем не восприимчив в трагедии
смерти.
Трагедия
смерти ощутима лишь потому, что личность переживается
как бессмертная и вечная.
Воскресение означает религиозную победу над
смертью, оно не хочет ничего предоставить тлению и
смерти,
как предоставляет отвлеченный спиритуализм.
Учение о Воскресении исходит из трагического факта
смерти и означает победу над ним, чего нет ни в
каких учениях о бессмертии, ни в орфизме, ни у Платона, ни в теософии.
В истории человечества ни у кого нельзя найти такой боли о
смерти,
как у Федорова, и такой пламенной жажды вернуть жизнь всем умершим.
В то время
как Розанов думает о рождающихся детях, о жизни в будущем и находит в этом источник радости, Н. Федоров думает об умерших предках, о
смерти в прошлом и находит в этом источник печали.
Н. Федоров был убежденный христианин, но
как будто не понимал тайны Креста и Голгофы, не принимал искупительного смысла
смерти.
Апокалиптическая настроенность есть настроенность, в которой память о
смерти достигает предельного напряжения, но сама
смерть переживается
как путь к новой жизни.
Поэтому этически ложна та установка, которая ждет вечности в будущем
как загробного существования, ждет
смерти во времени, чтобы приобщиться к вечной божественной жизни.
Смерть существует извне
как некоторый натуральный факт, наступающий в будущем, и она означает овременение бытия, проекцию жизни в будущем.
Смерть личная и
смерть мировая,
как и
смерть наций и цивилизаций,
как и
смерть исторических форм государства, общества и бытового уклада, означает катастрофическое напоминание смысла и правды о том, что они не исполнены и искажены.
Так же ложно пассивное отношение к собственной
смерти, к
смерти личности
как к фатальному, детерминированному натуральному факту.
Активный дух переживает свою вечность,
смерть для него существует лишь
как внешний факт, внутренне для него
смерти не существует.
Одно несомненно: существует судьба души после
смерти в иных планах,
как существовала судьба ее до рождения в иных планах.
Смерть страшна,
как самое тяжелое и мучительное явление жизни.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства:
смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность
какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек
как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! //
Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А
смерть придет Якимушке — //
Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…
В день
смерти князя старого // Крестьяне не предвидели, // Что не луга поемные, // А тяжбу наживут. // И, выпив по стаканчику, // Первей всего заспорили: //
Как им с лугами быть?
Брат лег и ― спал или не спал ― но,
как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один:
смерть.