Неточные совпадения
И все дело тут в том, что критика познания, рефлексия разума над самим собой
есть жизненный
опыт, а не отвлеченная теория, за которую она себя выдает.
Но откровение не
есть для его философского познания внешний авторитет, оно
есть для него внутренний факт, философский
опыт.
Философия
есть часть жизни и
опыт жизни,
опыт жизни духа лежит в основании философского познания.
Значительна только та философия, в основании которой лежит духовный и нравственный
опыт и которая не
есть игра ума.
В познании духа, которое и
есть философия, должно
быть внутреннее родство познающего со своим предметом, должно
быть признание реальности духа, должен
быть творческий духовный
опыт.
Прохождение через
опыт страха может
быть очень глубоким, как то и
было, напр., у Киркегардта.
Но априоризм в этике
есть, в сущности, отрицание нравственного
опыта.
Кант отрицает нравственный
опыт в своей этике, хотя у него самого он
был, как и у всякого настоящего философа.
И новая этика должна
быть познанием не только добра и зла, но и трагического, ибо оно постоянно переживается в нравственном
опыте и страшно усложняет все нравственные суждения.
Можно
было бы сказать, что мир идет от первоначального неразличения добра и зла через резкое различение добра и зла к окончательному неразличению добра и зла, обогащенному всем
опытом различения.
Этика закона не может
быть индивидуальной и персоналистической, она никогда не проникает в интимную глубину нравственной жизни личности, нравственного
опыта и борений.
Этика Канта
есть законническая этика потому, что она интересуется общеобязательным нравственным законом, нравственно-разумной природой человека, одинаковой у всех, и совершенно не интересуется самим живым человеком, его нравственным
опытом, его духовной борьбой, его судьбой.
И вот нравственный
опыт учит нас тому, что отношения между добром и злом сложны и парадоксальны, что со злом нужно бороться и что к злу нужно относиться терпимо, что ко злу должно
быть беспощадное отношение и что должна
быть свобода зла, хотя и не безграничная.
И вместе с тем в собственности
есть онтологическое зерно, она имеет связь с самим принципом личности, как это на
опыте выясняется в попытках осуществления материалистического коммунизма.
Опыт ада и
есть замыкание в субъекте, невозможность войти в объективное бытие,
есть самопогружение, для которого закрывается вечность и остается лишь дурная бесконечность.
Но необходимо признать, что окончательная судьба человека может
быть решена лишь после безмерно большего
опыта в духовных мирах, чем тот, который дан в краткой земной жизни.
Ад, бесспорно, существует, он раскрывается нам в
опыте, он может
быть нашим путем.
— О, о, о — вот как: то есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты не положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это
будет опыт: если я одолею его, я приду к тебе, как брат, друг, и будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
Я получил твою записку и доволен тобою. Забудь его, коли так, это
был опыт, а ежели б любовь в самом деле, то она не так бы выразилась.
Я могу сказать, что у меня
был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с миром общего, миром объективации, опыт выхода из власти общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о человеке, который есть единственный предмет философии.
Неточные совпадения
Как только Левин подошел к ванне, ему тотчас же
был представлен
опыт, и
опыт вполне удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный звук, что не только Кити и няня, но и Левин пришел в неожиданное восхищение.
Что клевер сеяли только на шесть, а не на двадцать десятин, это
было еще досаднее. Посев клевера, и по теории и по собственному его
опыту, бывал только тогда хорош, когда сделан как можно раньше, почти по снегу. И никогда Левин не мог добиться этого.
— Какой
опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, — сказал старый князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще
есть смысл.
Помещик с седыми усами
был, очевидно, закоренелый крепостник и деревенский старожил, страстный сельский хозяин. Признаки эти Левин видел и в одежде — старомодном, потертом сюртуке, видимо непривычном помещику, и в его умных, нахмуренных глазах, и в складной русской речи, и в усвоенном, очевидно, долгим
опытом повелительном тоне, и в решительных движениях больших, красивых, загорелых рук с одним старым обручальным кольцом на безыменке.
— Но что же делать? — виновато сказал Левин. — Это
был мой последний
опыт. И я от всей души пытался. Не могу. Неспособен.