Неточные совпадения
Для
истории русской
мысли, для ее нерегулярности характерно, что первый русский философ
истории Чаадаев был лейб-гусарский офицер, а первый оригинальный богослов Хомяков был конно-гвардейский офицер.
Мысли Чаадаева о русской
истории, о прошлом России выражены с глубокой болью, это крик отчаяния человека, любящего свою родину.
Несмотря на устарелость, а часто и неверность взглядов Хомякова на
историю, центральная
мысль его замечательна и сохраняет свой интерес.
Высказываются очень ценные
мысли, характерные для стремлений лучших русских людей XIX в., и эти
мысли неверно применяются к
истории.
Религиозная вера лежит в основе и всякой цивилизации, и всего пути
истории, и философской
мысли.
Мысли его были направлены против философии
истории Гегеля, против подавления человеческой личности мировым духом
истории, прогрессом.
Очерк из
истории русской религиозной
мысли».].
Проблема столкновения личности и мировой гармонии. Отношение к действительности. Значение Гегеля в
истории русской
мысли. Бунт Белинского. Предвосхищение Достоевского. Проблема теодицеи. Подпольный человек. Гоголь и Белинский. Индивидуалистический социализм Белинского. Религиозная драма Гоголя. Письмо Белинского Гоголю. Мессианство русской поэзии: Тютчев, Лермонтов.
Тема о столкновении личности и
истории, личности и мировой гармонии есть очень русская тема, она с особенной остротой и глубиной пережита русской
мыслью.
Русская
мысль подвергла сомнению оправданность мировой
истории и цивилизации.
Гоголь — одна из самых трагических фигур в
истории русской литературы и
мысли.
Он самый страстный и крайний защитник свободы человека, какого только знает
история человеческой
мысли.
После него в
истории нашей социалистической
мысли руководящую роль будет играть публицистическая критика.
Типичный народник по своему социальному миросозерцанию, он остался индивидуальной и оригинальной фигурой в
истории русской социальной
мысли.
Этот аргумент, связанный с тем, что в русском сознании и
мысли XIX в. было меньше связанности с тяжестью
истории и традиции, ничего не доказывает.
Меня сейчас интересует не
история России XIX в., а
история русской
мысли XIX в., в которой отразилась русская идея.
Уже в конце века и в начале нового века странный мыслитель Н. Федоров, русский из русских, тоже будет обосновывать своеобразный анархизм, враждебный государству, соединенный, как у славянофилов, с патриархальной монархией, которая не есть государство, и раскроет самую грандиозную и самую радикальную утопию, какую знает
история человеческой
мысли.
Философия
истории связана для него с учением о Богочеловечестве, что и есть главная его заслуга перед русской религиозно-философской
мыслью.
Статья Вл. Соловьева «Смысл любви» — самое замечательное из всего им написанного, это даже единственное оригинальное слово, сказанное о любви-эросе в
истории христианской
мысли.
Память смертная, о которой есть христианская молитва, у него всегда была, он жил и
мыслил перед лицом смерти, не его собственной, а других людей, всех умерших людей за всю
историю.
Главная его книга, которой он приобрел значение в
истории русской
мысли, это — «Л.
Основная тема русской
мысли начала XX в. есть тема о божественном космосе и о космическом преображении, об энергиях Творца в творениях; тема о божественном в человеке, о творческом призвании человека и смысле культуры; тема эсхатологическая, тема философии
истории.
Нужно выйти из круга, а для этого необходимо сознать, что происходит не только философский кризис, каких немало было в
истории мысли, а кризис философии, т. е. в корне подвергается сомнению возможность и правомерность отвлеченной рационалистической философии.
Неточные совпадения
Разумеется, взятые абсолютно, оба эти сравнения одинаково нелепы, однако нельзя не сознаться, что в
истории действительно встречаются по местам словно провалы, перед которыми
мысль человеческая останавливается не без недоумения.
Глуповцы ужаснулись. Припомнили генеральное сечение ямщиков, и вдруг всех озарила
мысль: а ну, как он этаким манером целый город выпорет! Потом стали соображать, какой смысл следует придавать слову «не потерплю!» — наконец прибегли к
истории Глупова, стали отыскивать в ней примеры спасительной градоначальнической строгости, нашли разнообразие изумительное, но ни до чего подходящего все-таки не доискались.
Несмотря на то, что недослушанный план Сергея Ивановича о том, как освобожденный сорокамиллионный мир Славян должен вместе с Россией начать новую эпоху в
истории, очень заинтересовал его, как нечто совершенно новое для него, несмотря на то, что и любопытство и беспокойство о том, зачем его звали, тревожили его, — как только он остался один, выйдя из гостиной, он тотчас же вспомнил свои утренние
мысли.
«Избавиться от того, что беспокоит», повторяла Анна. И, взглянув на краснощекого мужа и худую жену, она поняла, что болезненная жена считает себя непонятою женщиной, и муж обманывает ее и поддерживает в ней это мнение о себе. Анна как будто видела их
историю и все закоулки их души, перенеся свет на них. Но интересного тут ничего не было, и она продолжала свою
мысль.
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы знаем почти все сокровенные
мысли друг друга; одно слово — для нас целая
история; видим зерно каждого нашего чувства сквозь тройную оболочку.