Неточные совпадения
Есть, прежде всего, дневник, который автор вел из
года в
год, изо дня в день.
Для философа
было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом,
был на три
года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири,
был выслан из своей родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании.
В 50
лет она
была еще очень красивой женщиной.
Отец
был кавалергардским офицером, но рано вышел в отставку, поселился в своем имении Обухове, на берегу Днепра,
был одно время предводителем дворянства, в Турецкую войну опять поступил на военную службу, потом в течение 25
лет был председателем правления Земельного банка Юго-Западного края.
У него не
было никакой склонности делать карьеру, и он даже отказался от чина, который ему полагался за то, что более двадцати пяти
лет он
был почетным мировым судьей.
Моя няня умерла в глубокой старости, когда мне
было около четырнадцати
лет.
Мне
было, вероятно,
года три или четыре.
Надлом в нашу семью внесли отношения между моими родителями и семьей моего брата, который
был на пятнадцать
лет старше меня.
Когда мне
было около 9
лет, ко мне приезжал казак, он обучал меня верховой езде, мы ездили за город.
У моей матери в течение 40
лет была тяжелая болезнь печени.
Совсем маленьким я
год пролежал в кровати, у меня
была ревматическая горячка.
Я читал Шопенгауера, Канта и Гегеля, когда мне
было четырнадцать
лет.
Годы моей жизни
были посвящены борьбе с интеллигентской общественностью, и я на это потерял даже слишком много сил.
Я говорил уже, что читал «Критику чистого разума» Канта и «Философию духа» Гегеля, когда мне
было четырнадцать
лет.
Вспоминаю, что я
был на международном философском конгрессе в Женеве в 1904
году.
Позже, в последние
годы, я пришел к тому, что самое бытие не первично и
есть уже продукт рационализации, обработка мысли, то
есть, в сущности, пришел к отрицанию онтологической философии.
Я мог заниматься философией, думать, писать, читать при всех условиях, когда у меня
было 39° температуры, когда бомбы падали около нашего дома (осенью 17
года), когда случались несчастья.
С ним
были связаны мои студенческие
годы, марксистский период моей жизни.
Марксизм конца 90
годов был несомненно процессом европеизации русской интеллигенции, приобщением ее к западным течениям, выходом на больший простор.
В 1898
году я
был арестован по первому в России большому социал-демократическому делу и исключен из университета.
В результате этого дела я
был сослан на три
года в Вологодскую губернию.
В эти
годы я постоянно спорил в марксистских кругах с А.В. Луначарским, который тоже
был киевлянин.
За много
лет до образования у нас большевизма я столкнулся с явлением, которое можно
было назвать тоталитаризмом русской революционной интеллигенции, с подчинением личной совести совести групповой, коллективной.
Но в Вологде в эти
годы были в ссылке люди, ставшие потом известными: А.М. Ремизов, П.Е. Щеголев, Б.В. Савинков, Б.А. Кистяковский, приехавший за ссыльной женой, датчанин Маделунг, впоследствии ставший известным датским писателем, в то время представитель масляной фирмы, А. Богданов, марксистский философ, и А.В. Луначарский, приехавший немного позже меня.
Я принял участие в двух съездах за границей в 1903 и 1904
годах, на которых
был конструирован Союз освобождения.
Поколение после революции 1905
года уже не знало такого рода конфликтов, многое уже
было завоевано для духовной культуры.
Я задолго до революции 1917
года писал, что эта революция
будет враждебна свободе и гуманности.
Через несколько номеров журнала оказалось, что в таком эклектическом виде «Новый путь» дальше существовать не может, и
был создан новый журнал «Вопросы жизни», просуществовавший всего один
год в трудных условиях начинающейся революции.
То, что происходило во мне в предшествующие
годы, соединение веяния Духа с веянием Диониса, соответствовало многому из того, что я нашел в новой для меня петербургской атмосфере, но
были и различия, которые потом усилились.
В эти
годы России
было послано много даров.
Мне очень не нравилось, что эта литературная среда так легко приспособлялась к характеру революционной атмосферы 1905–1906
годов, в которой
было много дурного.
Мне всегда неприятна
была литературщина, с которой, в
годы изгнания, я встретился в Париже уже во французской среде.
В течение трех
лет я
был бессменным председателем на Ивановских средах.
Годы моей петербургской жизни в общении с творцами культурного ренессанса
были для меня сравнительно мало творческими.
Так
было не только в Религиозно-философских обществах, но и в спорах в частных домах, напоминавших споры западников и славянофилов 40
годов.
В те
годы обращенность к старцам
была более характерна для интеллигенции, которая хотела стать по-настоящему православной, чем для традиционно-бытовых православных, которые никогда от церковного православия не отходили.
В десятые
годы XX века в России многие культурные, но творчески бессильные молодые люди более всего мечтали о том, чтобы
быть приобщенными к тайне розенкрейцерства.
В
лето 17
года он
был страстным почитателем А.Ф. Керенского,
был почти влюблен в него и изображал свои чувства у нас в гостиной посредством танцев.
Любек встречал с нами Новый
год, это
был канун 1914
года.
Было большое общество, и все пытались делать предсказания на следующий
год.
В наступающем
году начнется страшная мировая война, Россия потерпит поражение и
будет обрезана в своей территории, после этого
будет революция.
С добролюбовцами общение
было трудно, потому что они давали обет молчания и на ваш вопрос ответ мог последовать лишь через
год.
Я
летом лежал в деревне в кровати, и уже под утро вдруг все мое существо
было потрясено творческим подъемом и сильный свет озарил меня.
Я мог писать, когда у меня
было 39 температуры, когда у меня очень болела голова, когда в доме
было очень неблагополучно, когда происходила бомбардировка, как в Москве в октябре 17
года и в Париже в 40
году и 44
году.
В октябре 17
года я еще
был настроен страстно-эмоционально, недостаточно духовно.
Одно время жизнь
была полуголодная, но всякая еда казалась более вкусной, чем в
годы обилия.
Я принимал очень активное участие в правлении всероссийского Союза писателей,
был товарищем председателя Союза и больше
года замещал председателя, который по тактическим соображениям не избирался.
В 20
году я
был факультетом избран профессором Московского университета и в течение
года читал лекции.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг
будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что
лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не
будет рад. Я вот уж пятнадцать
лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять
лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела.