Неточные совпадения
Эти части
книги мне нужны были для описания разных атмосфер, через которые я проходил в
истории моего духа.
Вспоминаю еще потрясение, которое я испытал при чтении
книги Карлейля «Герои и героическое в
истории».
Большая часть моих
книг относится к философии
истории и этики, к метафизике свободы.
Я много читал
книг по
истории, но чтение это было для меня мучительно.
Я написал четыре
книги, между прочим, важную для меня
книгу «Смысл
истории» и философскую
книгу о Достоевском.
Оно более всего питается наблюдениями над жизнью общества, но также и чтением
книг по
истории.
Он помог напечатанию на немецком языке моей
книги «Смысл
истории» и написал к ней предисловие.
Из
книг другого типа: «Судьба человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию
истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был много перечитать по русской
истории XIX века, и «Русская идея».
Эти
книги лучше выражают мое философское миросозерцание, чем прежние
книги, из которых я по-настоящему ценю лишь «Смысл творчества» и «Смысл
истории».
Я проникнут темой
истории, я читал много
книг по
истории, но я всегда испытывал нравственное страдание при чтении исторических
книг, до того
история представлялась мне преступной.
Я очень много читаю
книг по
истории, особенно много биографий исторических деятелей.
Неточные совпадения
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения
книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для
истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
— Ты гулял хорошо? — сказал Алексей Александрович, садясь на свое кресло, придвигая к себе
книгу Ветхого Завета и открывая ее. Несмотря на то, что Алексей Александрович не раз говорил Сереже, что всякий христианин должен твердо знать священную
историю, он сам в Ветхом Завете часто справлялся с
книгой, и Сережа заметил это.
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«
История путешествий» (фр.).] в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и пошли, длинные, толстые, большие и маленькие
книги, — корочки без
книг и
книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
В конце концов
история — это памятная
книга несчастий, страданий и вынужденных преступлений наших предков.
Подумав, он вспомнил: из
книги немецкого демократа Иоганна Шерра. Именно этот профессор советовал смотреть на всемирную
историю как на комедию, но в то же время соглашался с Гете в том, что: