Неточные совпадения
Под
философским призванием я понимал совсем не
то, что я специализируюсь
на какой-то дисциплине знания, напишу диссертацию, стану профессором.
Когда по моей инициативе было основано в Петербурге Религиозно-философское общество,
то на первом собрании я прочел доклад «Христос и мир», направленный против замечательной статьи Розанова «Об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах мира».
Происходили самые утонченные беседы
на темы литературные,
философские, мистические, оккультные, религиозные, а также и общественные в перспективе борьбы миросозерцаний.
Деятельность Религиозно-философской академии открылась моим публичным докладом
на тему о религиозном смысле русской революции,
на котором были высказаны некоторые мысли, чуждые эмиграции.
Обыкновенно
на одной из декад ставилась
тема философская,
на другой литературная,
на третьей социально-политическая.
С К.Д. Кавелиным впоследствии — со второй половины 70-х годов — я сошелся, посещал его не раз, принимал и у себя (я жил тогда домом на Песках, на углу 5-й и Слоновой); а раньше из-за границы у нас завязалась переписка
на философскую тему по поводу диссертации Соловьева, где тот защищал"кризис"против позитивизма.
Неточные совпадения
Она знала тоже, что действительно его интересовали книги политические,
философские, богословские, что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря
на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из
того, что делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
Порою Самгин чувствовал, что он живет накануне открытия новой, своей историко-философской истины, которая пересоздаст его, твердо поставит над действительностью и вне всех старых, книжных истин. Ему постоянно мешали домыслить, дочувствовать себя и свое до конца. Всегда
тот или другой человек забегал вперед, формулировал настроение Самгина своими словами. Либеральный профессор писал
на страницах влиятельной газеты:
Угадывая законы явления, он думал, что уничтожил и неведомую силу, давшую эти законы, только
тем, что отвергал ее, за неимением приемов и свойств ума, чтобы уразуметь ее. Закрывал доступ в вечность и к бессмертию всем религиозным и
философским упованиям, разрушая, младенческими химическими или физическими опытами, и вечность, и бессмертие, думая своей детской тросточкой, как рычагом, шевелить дальние миры и заставляя всю вселенную отвечать отрицательно
на религиозные надежды и стремления «отживших» людей.
— Совершенно верно, великолепно! — вскричал я в восхищении. В другое время мы бы тотчас же пустились в
философские размышления
на эту
тему,
на целый час, но вдруг меня как будто что-то укусило, и я весь покраснел. Мне представилось, что я, похвалами его бонмо, подлещаюсь к нему перед деньгами и что он непременно это подумает, когда я начну просить. Я нарочно упоминаю теперь об этом.
Они говорили и о
философских вопросах и даже о
том, почему светил свет в первый день, когда солнце, луна и звезды устроены были лишь
на четвертый день, и как это понимать следует; но Иван Федорович скоро убедился, что дело вовсе не в солнце, луне и звездах, что солнце, луна и звезды предмет хотя и любопытный, но для Смердякова совершенно третьестепенный, и что ему надо чего-то совсем другого.