Неточные совпадения
Со мной
не очень приятно было играть в карты, потому что я мог прийти в настоящее бешенство
против моего партнера.
Против тоски я
не мог ничего поделать, но она
не истребляла меня.
Борьбу за свободу я понимал прежде всего
не как борьбу общественную, а как борьбу личности
против власти общества.
Для меня характерно, что у меня
не было того, что называют «обращением», и для меня невозможна потеря веры. У меня может быть восстание
против низких и ложных идей о Боге во имя идеи более свободной и высокой. Я объясню это, когда буду говорить о Боге.
Да и
не есть ли бунт
против Бога недоразумение в терминах?
Я
не столько реализовал свою жалость, сколько боролся
против нее, создавал искусственные заграждения.
В сущности, я всегда восставал
против всякого суда над людьми, я
не любил никакого суда, никакой декламации о справедливом возмездии и сочувствовал больше судимым, а
не судящим.
В этом проблематика Достоевского, Ибсена была моей нравственной проблематикой, как и пережитое Белинским восстание
против гегелевского мирового духа, как некоторые мотивы Кирхегардта, которого я, впрочем, очень поздно узнал и
не особенно люблю, как и борьба Л. Шестова
против необходимых законов логики и этики, хотя и при ином отношении к познанию.
В неприятной реакции
против романтизма, которая сильна была между двумя войнами, романтизмом называли все, что
не нравилось и вызывало осуждение.
Я никогда
не говорил о восстании «природы», восстании инстинктов
против норм и законов разума и общества, я говорил о восстании духа.
При этом эта моральная нетерпимость может быть направлена
против моралистов-законников, которых я никогда
не выносил.
Мережковский совсем
не чувствителен к правде толстовского протеста
против лжи и неправды, на которых покоится история и цивилизация.
Все это
не есть возражение
против христианства, а его защита.
У меня нарастал настоящий бунт
против этой атмосферы, и я
не пропускал случая, чтобы
не выступить с протестом устным и письменным.
Дерзновение творчества было для меня выполнением воли Бога, но воли
не открытой, а сокрытой, оно менее всего направлено
против Бога.
С коммунизмом я вел
не политическую, а духовную борьбу, борьбу
против его духа,
против его вражды к духу.
Наблюдая настроения русской эмиграции, я почувствовал, что я один из очень немногих людей, свободных от ressentiment по отношению к коммунизму и
не определяющих своей мысли реакцией
против него.
Атмосфера была насыщена
не только реакцией
против большевистской революции, но она была реакционной вообще, по самым первоначальным эмоциям, реакционной особенно в религиозной сфере.
В течение 20 лет я вел борьбу за свободу, за свободу духа, свободу совести, свободу мысли,
не пропускал ни одного случая, чтобы
не протестовать
против гасителей духа, насильников над мыслью и совестью.
Я подумал, что, может быть, кончается реакция
против человека и человечности, которая вызывала во мне настоящий бунт. «Esprit»
не должен был быть исключительно католическим журналом, журнал объединял левых католиков, протестантов и даже людей спиритуального направления,
не принадлежавших к определенной конфессии.
Но я всю мою жизнь ставил в ничто и презирал всякое общественное мнение, и борьба
против него
не предполагала с моей стороны никакого усилия.
Я решительно,
не только философски, но морально, жизненно
против реализма понятий, и в этом смысле я антиплатоник, хотя в других отношениях я очень ценю Платона.
Я принадлежу к людям, которые взбунтовались
против исторического процесса, потому что он убивает личность,
не замечает личности и
не для личности происходит.
Я с детства находился в состоянии восстания
против «иерархического» порядка природы и общества и никак
не мог войти в этот порядок.
И тогда еще
не было войны
против России.
Но никаких прямых обвинений
против меня выставить
не могли.
А что, если прав
не я, а те,
против кого я восстаю.
Если бы, по моей отвлеченной гипотезе, какая-нибудь сильная потребность этого человека, предположим, ведь это только для примера, потребность любви — совершенно не удовлетворялась, или удовлетворялась плохо, я ничего не говорил бы против риска, предпринимаемого им самим, но только против такого риска, в никак
не против риска, навлекаемого не него кем-нибудь посторонним.
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего
не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно
против этого говорят.
Если бы, то есть, чем-нибудь
не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке — мы
против этого
не стоим.
Впопад ли я ответила — //
Не знаю… Мука смертная // Под сердце подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; //
Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, // С ребеночком сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное дитя…
Хитры, сильны подьячие, // А мир их посильней, // Богат купец Алтынников, // А все
не устоять ему //
Против мирской казны — // Ее, как рыбу из моря, // Века ловить —
не выловить.
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он
против барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас
не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?