Неточные совпадения
Я пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил духовный ренессанс начала ХХ
века, потом
русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено.
Я
русский романтик начала XX
века.
Но вот
русский культурный ренессанс начала XX
века можно назвать
русским романтизмом, и он бесспорно нес на себе романтические черты.
Я почувствовал в себе веяние духа, которое в начале XX
века создало
русский культурный ренессанс.
Как сложились мои отношения к
русскому культурному ренессансу начала XX
века?
Я погрузился в очень напряженную и сгущенную атмосферу
русского культурного ренессанса начала XX
века.
Русские люди того времени жили в разных этажах и даже в разных
веках.
Русский XIX
век не знал таких людей.
Иванова — характерное явление
русского ренессанса начала
века.
Для
русских литературных течений начала XX
века очень характерно, что скоро произошел поворот ренессанса к религии и христианству.
Русский культурный ренессанс начала
века был одной из самых утонченных эпох в истории
русской культуры.
Раскол, характерный для
русской истории, раскол, нараставший весь XIX
век, бездна, развернувшаяся между верхним утонченным культурным слоем и широкими кругами, народными и интеллигентскими, привели к тому, что
русский культурный ренессанс провалился в эту раскрывшуюся бездну.
Меня связывала со многими представителями
русской религиозной мысли начала XX
века великая надежда, что возможно продолжение откровения в христианстве, новое излияние Духа Святого.
Проблема нового религиозного сознания в христианстве для меня стояла иначе, иначе формулировалась, чем в других течениях
русской религиозной мысли начала XX
века.
Я потом начал сознавать, что ответственность за духоборческий, враждебный духовной культуре характер
русской революции лежит на деятелях
русского ренессанса начала XX
века.
Русский культурный ренессанс начала XX
века революция низвергла, прервала его традицию.
О типе
русского православия начали судить по
русской религиозной мысли XIX и XX
веков, которая была своеобразным
русским модернизмом и которой не одобряли консервативные церковные круги.
В XIX
веке в
русском человеке была какая-то нелепость, но были и неограниченные возможности.
Из книг другого типа: «Судьба человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл
русского коммунизма», для которой должен был много перечитать по
русской истории XIX
века, и «
Русская идея».
В какой-то точке я более соприкасался с Л. Шестовым, чем с другими
русскими мыслителями начала XX
века, хотя между нами была и большая разница.
С особенной любовью перечитываю я
русскую литературу XIX
века и всегда получаю от нее поучение.
Русская литература XIX
века осталась для меня неизменной и любимой, я еще более ее оценил.
Но
русская литература начала XX
века при перечитывании вызывает во мне разочарование, в ней мало вечно пребывающего, она слишком связана с временем, с годами.
Наиболее меня поражало, когда мне говорили, что весь
русский народ не только читает великую
русскую литературу XIX
века, но и имеет настоящий культ Пушкина и Л. Толстого.
Неточные совпадения
Забудут все помещики, // Но ты, исконно
русская // Потеха! не забудешься // Ни во
веки веков!
Влас отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, // Не мы одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство
русское!) // Не в шутку, не за денежки, // Не три-четыре месяца, // А целый
век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
Мой предок Оболдуй // Впервые поминается // В старинных
русских грамотах // Два
века с половиною // Назад тому.
Где же тот, кто бы на родном языке
русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить на высокую жизнь
русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный
русский человек. Но
веки проходят за
веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово.
Только и успел сказать бедняк: «Пусть же пропадут все враги и ликует вечные
веки Русская земля!» И там же испустил дух свой.