Неточные совпадения
В этом кризисе
рода и материи и в окончательном рождении человека и
жизни духа — сущность нашей эпохи.
Религия искупления отрицает
род, сексуальный акт и создает культ вечной женственности, культ Девы, рождающей лишь от Духа [Л. Фейербах со свойственной ему вывернутой гениальностью говорит: «В небесную
жизнь верит только тот, у кого исчезло сознание
рода» («Сущность христианства», с. 151).
В половой
жизни, возникающей из жажды наслаждения и удовлетворения, торжествует не личное задание, а интересы
рода, продолжение
рода.
Есть глубокий антагонизм между вечной и совершенной
жизнью личности и рождением смертных
жизней во времени, между перспективой личности и перспективой
рода.
Род — источник смерти личности,
род — источник рождающей
жизни.
Кризис
рода — самое мучительное в
жизни нового человечества, в кризисе этом рвется человек к свободе из родовой стихии, к новому полу.
Женственность Евы, а не вечная девственность побеждает в
жизни пола,
род господствует над личностью.
Женская эмансипация, конечно, является симптомом кризиса
рода, надлома в поле, и она лучше лицемерного принуждения в старой семье, но в ней нет нового человека и новой
жизни, основы ее ветхи.
Только этим можно объяснить отсутствие в абсолютном Человеке, в котором должна быть заложена полнота бытия,
жизни пола, похожей на
жизнь человеческого
рода.
Наступает футуристически-технический конец религии
рода, религии материнства и материи, и нет сил охранить и предотвратить от гибели родовую, материнскую, материальную органическую
жизнь.
Любовь не есть ни упорядочивание сексуального акта в целях деторождения и социального благоустройства
рода, ни аскетическое отрицание всякой плоти в
жизни пола, ни разнуздание и распускание сексуального акта.
Любовь — акт творческий, созидающий иную
жизнь, побеждающий «мир», преодолевающий
род и природную необходимость.
Не в
роде, не в сексуальном акте совершается соединение любви, творящее иную, новую
жизнь, вечную
жизнь лица.
Естественные религии организовали
жизнь рода, спасали человечество от окончательного распадения и гибели, создавали колыбель истории, той истории, которая вся покоится на натуральном роде, на естественном продолжении человечества во времени, но имеет своей конечной задачей преобразить человеческий род в богочеловечество, победив естественную стихию.
Губительны для доброй жизни излишества в пище, так же и еще более губительны для доброй жизни излишества половой жизни. И потому чем меньше отдается человек тому и другому, тем лучше для его истинно духовной жизни. Разница между тем и другим, однако, большая. Отказавшись совсем от пищи, человек уничтожает свою жизнь; отказавшись же от половой жизни, человек не прекращает ни своей жизни, ни
жизни рода, которая зависит не от него одного.
Индивидуум в своем биологическом самоутверждении и эгоцентризме может оторваться от
жизни рода, но это само по себе никогда не ведет к утверждению личности, к ее раскрытию и расцвету.
Неточные совпадения
«Бабенка, а умней тебя! — // Помещик вдруг осклабился // И начал хохотать. — // Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха! // Дурак! дурак! дурак! // Придумали: господский срок! // Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха! // Господский срок — вся
жизнь раба! // Забыли, что ли, вы: // Я Божиею милостью, // И древней царской грамотой, // И
родом и заслугами // Над вами господин!..»
Так как он не знал этого и вдохновлялся не непосредственно
жизнью, а посредственно,
жизнью уже воплощенною искусством, то он вдохновлялся очень быстро и легко и так же быстро и легко достигал того, что то, что он писал, было очень похоже на тот
род, которому он хотел подражать.
«Да и вообще, — думала Дарья Александровна, оглянувшись на всю свою
жизнь за эти пятнадцать лет замужества, — беременность, тошнота, тупость ума, равнодушие ко всему и, главное, безобразие. Кити, молоденькая, хорошенькая Кити, и та так подурнела, а я беременная делаюсь безобразна, я знаю.
Роды, страдания, безобразные страдания, эта последняя минута… потом кормление, эти бессонные ночи, эти боли страшные»…
Кроме того, во время
родов жены с ним случилось необыкновенное для него событие. Он, неверующий, стал молиться и в ту минуту, как молился, верил. Но прошла эта минута, и он не мог дать этому тогдашнему настроению никакого места в своей
жизни.
— Должно быть, тот
род жизни, который вы избрали, отразился на ваших понятиях. Я настолько уважаю или презираю и то и другое… я уважаю прошедшее ваше и презираю настоящее… что я был далек от той интерпретации, которую вы дали моим словам.