Неточные совпадения
Во все времена философия знала своих героев, которые отстаивали свободную философию как
искусство творить существенные идеи, через которые за необходимостью прозревалась свобода, за бессмыслицей —
смысл.
Каноническое
искусство может быть прекрасно, но красота его не бытийственна в последнем
смысле этого слова, как не бытийственна истина канонической науки и справедливость канонического государства.
Каноническое
искусство никогда не было творчеством в религиозном
смысле этого слова; оно принадлежит дотворческой эпохе, оно еще в законе и искуплении.
Христианское
искусство — романтическое [Слово «романтическое» я употребляю не в узком школьном
смысле этого слова, а в более широком.] и трансцендентное.
Церковно-христианского творчества, культуры,
искусства в последнем
смысле этого слова еще не было и быть не могло.
Все это высокое и совершенное
искусство XVI века в существе своем неоригинально, в мировом
смысле подражательно и реакционно.
Искусство не может быть реалистическим ни в
смысле эмпирическом, ни в
смысле мистическом.
Жертва культурой во имя высшего бытия будет сверхкультурной, а не докультурной и внекультурной, она оправдает высший
смысл культуры и
искусства как великого ее проявления.
Тогда не будет уже
искусства, не будет уже в строгом
смысле слова эстетического переживания, в котором символически опосредствуется последнее сущее.
В этом религиозный
смысл кризиса
искусства, кризиса культуры.
Начало теургии есть уже конец литературы, конец всякого дифференцированного
искусства, конец культуры, но конец, принимающий мировой
смысл культуры и
искусства, конец сверхкультурный.
Бесплодна попытка реставрировать религиозное
искусство в средневековом
смысле этого слова.
В этом
смысле религиозно
искусство Ибсена,
искусство Бодлера.
Творчество не есть самосозидание и самосовершенствование в
смысле йоги, христианской святости или толстовства, не есть и созидание культурных ценностей в «науках и
искусствах».
В этом
смысле искусство ничем не отличается от рассказа о предмете; различие только в том, что искусство вернее достигает своей цели, нежели простой рассказ, тем более ученый рассказ; под формою жизни мы гораздо легче знакомимся с предметом, гораздо скорее начинаем интересоваться им, «ежели тогда, когда находим сухое указание на предмет.
Неточные совпадения
Паратов. Это делает тебе честь, Робинзон. Но ты не по времени горд. Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь
искусство на вес золота ценится, в полном
смысле наступает золотой век. Но, уж не взыщи, подчас и ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят — на какого Медичиса нападешь. Не отлучайся, ты мне нужен будешь!
Клим Иванович Самгин легко и утешительно думал не об
искусстве, но о жизни, сквозь которую он шел ничего не теряя, а, напротив, все более приобретая уверенность, что его путь не только правилен, но и героичен, но не умел или не хотел — может быть, даже опасался — вскрывать внутренний
смысл фактов, искать в них единства.
«Да, найти в жизни
смысл не легко… Пути к
смыслу страшно засорены словами, сугробами слов.
Искусство, наука, политика — Тримутри, Санкта Тринита — Святая Троица. Человек живет всегда для чего-то и не умеет жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил, что на тему о человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
Венецианские граждане (если только слово «граждане» не насмешка здесь) делали все это; они сидели на бархатных, но жестких скамьях, спали на своих колючих глазетовых постелях, ходили по своим великолепным площадям ощупью, в темноте, и едва ли имели хоть немного приблизительное к нынешнему, верное понятие об
искусстве жить, то есть извлекать из жизни весь
смысл, весь здоровый и свежий сок.
Но как ни безупречна была, в нравственном
смысле, убежденная восторженность людей кружка, она в то же время страдала существенным недостатком. У нее не было реальной почвы. Истина, добро, красота — вот идеалы, к которым тяготели лучшие люди того времени, но, к сожалению, осуществления их они искали не в жизни, а исключительно в области
искусства, одного беспримесного
искусства.