Неточные совпадения
Борьба против мудрости и глубокомыслия и есть борьба против
философии, против творческой интуиции в
познании, против творческой роли личной гениальности и одаренности в философском
познании.
Если признать
философию специальной наукой в ряду других наук (напр., наукой о принципах
познания или о принципах сущего), то этим окончательно упраздняется
философия как самобытная сфера духовной жизни.
Но
философия Риккерта ценна потому, что в ней борются два устремления философского
познания — творческое и научное.].
Заветной целью
философии всегда было
познание свободы и
познание из свободы.
И так как подлинный пафос
философии всегда был в героической войне творческого
познания против всякой необходимости и всякого данного состояния бытия, так как задачей
философии всегда был трансцензус, переход за грани, то
философия никогда не была наукой и не могла быть научной.
Философия хранит
познание истины как мужскую солнечную активность в отношении к познаваемому [Р. Штейнер в одной из первых своих работ, «Истина и наука», написанной без всякой теософической терминологии, удачно выражает творческую природу
познания истины: «Истина не представляет, как это обыкновенно принимают, идеального отражения чего-то реального, но есть свободное порождение человеческого духа, порождение, которого вообще не существовало бы нигде, если бы мы его сами не производили.
И только
философия открывает эту активно мужественную сторону
познания.
Философия — особое искусство, принципиально отличное от поэзии, музыки или живописи, — искусство
познания.
Философия есть искусство
познания в свободе через творчество идей, противящихся мировой данности и необходимости и проникающих в запредельную сущность мира.
Философия не менее жизненна, чем наука, но это жизненность творчества
познания, переходящего пределы данного, а не жизненность приспособления
познания к данному для самосохранения в нем.
Нельзя отрицать относительное значение логических категорий, на которых покоится научное
познание, но придавать им высший и абсолютный онтологический смысл есть просто одна из ложных
философий, плененных мировой данностью, бытием в состоянии необходимости.
Философия всегда боролась за свободу своего творческого акта, всегда была искусством
познания и постоянно испытывала рабскую зависимость от необходимости, к которой приспособлялась путем научности.
Ласк очень остроумно потребовал логики самой
философии, напомнив о том, что кроме логики научного
познания, которой почему-то только и занимались философы, должна быть логика самого философского
познания и соответствующее учение о категориях [Книга Ласка «Die Logik der Philosophie und die Katego-rienlehre» — одна из самых интересных в современной философской литературе.
[ «Дело состоит в направленности кантианства на самое себя: поскольку кантианская трансцендентальная
философия исследует
познание бытия, постольку трансцендентальное философское
познание систематизирует свои собственные принципы; подобным образом трансцендентальная
философия будет познавать априорную форму как внечувственно-действующее, но в логике теперь уже не должно таиться ничего помимо того, что дается априорной теорией и
познанием чувственной данности» (нем.).]
Но дальше я потребую логики самой логики
философии, самого учения о категориях категорий и о формах форм философского
познания [Ласк напрасно пытается отклонить это возражение тем соображением, что «die Form der Form der Form kann ebenso wie die Form der Form nur «Geltung» heissen» (с. 112).
И всегда будет так, если
философию рассматривать как необходимую науку, а не как свободное искусство
познания.
Познание ценностей, т. е. того, что находится за пределами мировой данности, навязанной действительности, есть дело
философии как творческого искусства, а не как науки, и потому не требует логики
познания ценностей.
Философия может заниматься категориями научного
познания, но категории научного
познания не могут заниматься
философией.
Философия будущего сознает творческую, преодолевающую и преображающую природу
познания, так как в
познании увидит рассвет и расцвет самого бытия.
Тогда
философия станет творческим искусством
познания, т. е.
познанием действенным.
Философия рвется к брачной тайне
познания.
Брачную тайну
познания отрицает критическая
философия, и в этом ее грех перед вековечными философскими упованиями.
Доказанное в
философии не было бы творческим
познанием, было бы лишь приспособлением.
Человек предшествует
философии, человек — предпосылка всякого философского
познания.
Философам кажется, что этот роковой антропологизм
философии есть понижение качества философского
познания, его неизбежная релятивизация.
Эта человекоубийственная
философия есть проявление титанической гордости философа, не человека, а философа, и даже не философа, а самой
философии, самого философского
познания [
Философия Гегеля — предельная и величавая попытка, попытка титана поставить
философию выше человека и выше бытия.
Вне-антропологическая и под-антропологическая
философия не может быть названа творческой
философией — в ней нет творца, нет творческого преодоления творящим человеком мировой необходимости, в ней человек приведен в состояние абсолютного послушания категориям философского
познания, стремящегося упразднить человека и себя поставить на его место.
Русская
философия строилась еще до мирового кризиса культуры, до последнего обострения трагедии
познания.
Философия должна быть свободна от всякого вне ее лежащего авторитета и вне ее лежащих способов
познания.
Благодатная помощь Божья в философском
познании, без которой не может быть постигнута цельная и окончательная истина, не может быть методом
философии — она может быть лишь даром, посылаемым за творческий подвиг
познания.
Философия превратилась в теорию научного
познания, в логику науки.
Философия как творческий акт ничего общего не имеет ни с
познанием натуралистическим, ни с
познанием математическим — она есть искусство.
Но поистине
философия, которая силится отрицать исключительное значение человека в мире и отвергнуть человека как исключительный источник
познания тайны и смысла мира, страдает внутренним противоречием и истребляющим ее пороком.
Перед дробной частью вселенной не могла бы стать дерзкая задача постигнуть вселенную, не возникла бы проблема
познания, проблема
философии.
Философия и есть внутреннее
познание мира через человека, в то время как наука есть внешнее
познание мира вне человека.
Антропологическая
философия имеет дело не с фактом человека как объекта научного
познания (биологического, психологического или социологического), а с фактом человека как субъекта высшего самосознания, с фактом внеприродным и внемирным.
Но возможна
философия тождества субъекта и объекта, творящего и творимого, для которой
познание имманентно, внутренно бытию.
Это —
философия дотворческой эпохи, но она выше старой схоластической и рационалистической
философии, она обозначает кризис и неблагополучие
познания и культуры.
Философия и наука есть неудача в творческом
познании истины; искусство и литература — неудача в творчестве красоты; семья и половая жизнь — неудача в творчестве любви; мораль и право — неудача в творчестве человеческих отношений; хозяйство и техника — неудача в творческой власти человека над природой.
В славянофильской
философии есть прекраснодушие, возможное лишь до кризиса культуры: славянофильское сознание не дошло еще до острого сознания трагедии
познания.
Неточные совпадения
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части
философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие
познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные
познания в истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
— Это, очевидно, местный покровитель искусств и наук. Там какой-то рыжий человек читал нечто вроде лекции «Об инстинктах
познания», кажется? Нет, «О третьем инстинкте», но это именно инстинкт
познания. Я — невежда в
философии, но — мне понравилось: он доказывал, что
познание такая же сила, как любовь и голод. Я никогда не слышала этого… в такой форме.
Иррациональная
философия жизни в сущности истиной не интересуется, но в этой
философии есть доля истины, той истины, что
познание есть функция жизни.
Экзистенциальная
философия есть субъективный метод в
философии, она утверждает
познание мира в человеческом существовании и через человеческое существование, она антропоцентрична.
Познание Истины, к которому стремится
философия, невозможно через отвлеченный разум, оперирующий понятиями, оно возможно только через духовно целостный разум, через дух и духовный опыт.