Неточные совпадения
Если война
еще будет продолжаться, то Россия, переставшая
быть субъектом и превратившаяся в объект, Россия, ставшая ареной столкновения народов,
будет продолжать гнить, и гниение это слишком далеко зайдет к дню окончания войны.
Великая Россия все
еще оставалась уединенной провинцией в жизни мировой и европейской, ее духовная жизнь
была обособлена и замкнута.
Но духовная культура России, то ядро жизни, по отношению к которому сама государственность
есть лишь поверхностная оболочка и орудие, не занимает
еще великодержавного положения в мире.
И если народы Запада принуждены
будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание, то остается все
еще неясным, сознаем ли мы сами, чт́о
есть Россия и к чему она призвана?
Россия, по духу своему призванная
быть освободительницей народов, слишком часто бывала угнетательницей, и потому она вызывает к себе вражду и подозрительность, которые мы теперь должны
еще победить.
Достоевский, по которому можно изучать душу России, в своей потрясающей легенде о Великом Инквизиторе
был провозвестником такой дерзновенной и бесконечной свободы во Христе, какой никто
еще в мире не решался утверждать.
Подобного поклонения государственной силе, как мистическому факту истории,
еще не
было в русской литературе.
Есть в книге Розанова
еще одна неприятная и щекотливая для него сторона.
Но внизу все
еще есть темная стихия, упивающаяся темным вином, на которую пытается опереться вершина.
Нелегко
было поддерживать величайшее в мире государство, да
еще народу, не обладающему формальным организационным гением.
Эта воля к свободе и к свету
есть и в самых земляных и темных
еще слоях народа.
Русские все
еще не поднялись до того сознания, что в живой, творческой мысли
есть свет, преображающий стихию, пронизывающий тьму.
Национальный человек — больше, а не меньше, чем просто человек, в нем
есть родовые черты человека вообще и
еще есть черты индивидуально-национальные.
Много
есть тяжелого и болезненного в этом процессе, так как нелегок переход от старой цельности через расщепление и разложение всего органического к новой, не бывшей
еще жизни.
Зоологическое национальное чувство и инстинкт, которые так пугают гуманистов космополитов,
есть элементарное и темное
еще стихийное состояние, которое должно
быть преображено в творческое национальное чувство и инстинкт.
Русский империализм имеет национальную основу, но по заданиям своим он превышает все чисто национальные задания, перед ним стоят задачи широких объединений,
быть может, невиданных
еще объединений Запада и Востока, Европы и Азии.
Последним опытом священного империализма
была мировая империя Наполеона, все
еще создававшаяся под обаянием римской идеи.
Отныне империя, все
еще претендующая на мировое владычество,
будет строиться на иных основаниях и
будет иметь иную идеологию.
Россия не стремится к колониям, потому что в ней самой
есть огромные азиатские колонии, с которыми предстоит
еще много дела.
России предстоит
еще быть оплотом против опасности монгольского Востока.
Потенциальные силы России должны
быть обнаружены, подлинный лик ее, который доныне все
еще двоился, — раскрыт миру.
Славянофилы все
еще были добрыми русскими помещиками, очень умными, талантливыми, образованными, любившими свою родину и плененными ее своеобразной душой.
Старые славянофильские идеалы
были прежде всего идеалами частной, семейной, бытовой жизни русского человека, которому не давали выйти в ширь исторического существования, который не созрел
еще для такого существования [Я не касаюсь здесь церковных идей Хомякова, которые очень глубоки и сохраняют свое непреходящее значение.].
И такое отношение
будет вполне согласным с душой русского народа, великодушной, бескорыстной и терпимой, дарящей, а не отнимающей, которой все
еще не знают славяне, так как она закрыта для них нашей не народной государственной политикой.
Мы, русские, вдохновлены великой и справедливой войной, но мы не пережили
еще непосредственного страха за судьбу родины, у нас не
было такого чувства, что отечество в опасности.
Польское государство
было раздавлено и разорвано, но польская душа сохранилась, и с
еще большей напряженностью выразил себя польский национальный лик.
Такое направление германского духа определилось
еще в мистике Экхардта, оно
есть у Лютера и в протестантизме, и с большой силой обнаруживается и обосновывается в великом германском идеализме, у Канта и Фихте, и по-другому у Гегеля и Гартмана.
Еще более приходится признать, что в духовной жизни германского народа, в германской мистике, философии, музыке, поэзии
были великие и мировые ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр.
Но без государства человечество на том уровне, на котором оно находится,
было бы ввергнуто в
еще более жестокое, звериное состояние.
И
еще мог бы сказать, что социал-демократы
будут в чем-либо положительном участвовать, лишь когда наступит конец мира и водворится Царство Божие, так как раньше трудно ждать абсолютной справедливости на свете.
Еще важнее первоощущение, которое не может
быть как следует выражено.
Можно
еще сказать, что Бог
есть основа мира, творец мира, но и эти слова очень несовершенны.
Этого нельзя
еще было сказать про XIX век, который
был сложным и противоречивым, но сохранял
еще старый тип культуры.
Проблема, стоящая перед человеком,
еще сложнее: с механизированной природой не может
быть взаимообщения.
Христианская правда об обществе
еще не
была раскрыта, не наступили
еще для этого времена и сроки.
Это опрокидывание ценностей касается не только Советской России, но
еще может
быть более Америки, да и всей Европы.
Создано
было капиталистическое общество XIX в., в котором не
было никакого равенства и
еще менее братства.
Вопрос очень осложняется
еще тем, что имеют в виду не только справедливое общество, в котором не
будет эксплуатации человека человеком, а братское, коммюнотарное общество.
Маркс
был человек высокой культуры, культуры
еще иллюзий сознания.
Они думают, что это
есть материализм, в то время как это
еще с большей последовательностью могут утверждать и крайние спиритуалисты.
Единого человечества
еще нет, создались классы с правами и интересами эксплуататоров и эксплуатируемых, и потому не может
быть единой морали.
Необходимо
еще прибавить, что если национализм
есть отрицательное явление, то расизм
есть абсолютная ложь.
Мститель за зло прошлого не
есть новый человек, это
еще старый человек.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю,
еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит!
Еще хорошо, если только мошенник, а может
быть, и того
еще хуже.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете
еще не
было, что может все сделать, все, все, все!
Такого городничего никогда
еще, государь, не
было.
Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот
еще насчет женского полу, никак не могу
быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся — брюнетки или блондинки?