И вот что самое важное: в «коллективистичную» эпоху происходит не только социализация и коллективизация экономической и политической жизни, но и совести, мысли, творчества, экстериоризации совести, т. е. перенесение ее из
глубины человека, как духовного существа, вовне, на коллектив, обладающий авторитарными органами.
Неточные совпадения
Именно те, кого Горький называет неудачным термином «богоискатели», вот уже много лет пытаются перенести центр тяжести внутрь
человека, в его
глубину, и возложить на личность человеческую огромную ответственность за жизнь.
В самой
глубине народной жизни, у лучших
людей из народа никакого народничества нет, там есть жажда развития и восхождения, стремление к свету, а не к народности.
Люди культурных и интеллигентных центров слишком часто думают, что центр тяжести духовной и общественной народной жизни — в простонародье, где-то далеко в
глубине России.
Но центр народной жизни везде, он в
глубине каждого русского
человека и каждой пяди русской земли, его нет в каком-то особом месте.
И каждый русский
человек должен был бы чувствовать себя и сознавать себя народом и в
глубине своей ощутить народную стихию и народную жизнь.
Высококультурный
человек, проживающий в центрах, должен и может чувствовать себя не менее народным
человеком, чем мужик где-то в
глубине России.
И в
глубине я — культурный
человек — такой же народ, как и русский мужик, и мне легко общаться с этим мужиком духовно.
Русский
человек может быть отчаянным мошенником и преступником, но в
глубине души он благоговеет перед святостью и ищет спасения у святых, у их посредничества.
Все социальные учения XIX века были лишены того сознания, что
человек — космическое существо, а не обыватель поверхностной общественности на поверхности земли, что он находится в общении с миром
глубины и с миром высоты.
Мещанская жизнь есть жизнь поверхностных оболочек
человека, выдаваемых за ядро, за
глубину и сущность жизни.
В действительности же номинализм этого миросозерцания идет дальше, он разлагает и
человека, принужден отвергнуть реальность души
человека, всегда ведь связанной с бесконечной
глубиной бытия мирового, и выбрасывает
человека на поверхность.
Частнообщественное, гуманистическое миросозерцание расслабляет
человека, отнимает у него ту
глубину, в которой он всегда связан со всем «историческим», сверхличным, всемирным, делает его отвлеченно-пустым
человеком.
Более углубленный, более религиозный взгляд на
человека ведет к открытию в нем, в его
глубине всего исторического, мирового, всех сверхличных ценностей.
Старый, гладко-поверхностный гуманизм не хотел знать
глубины самого
человека.
Идея демократии была осознана и формулирована в такую историческую эпоху, когда религиозное и философское сознание передовых слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от
глубины, от духовных истоков
человека.
Человек, закупоренный в себе, и есть существо несвободное, не определяемое
глубиной, а определяемое извне мировой необходимостью, в которой все разорвано, враждебно одно другому, выпало из
глубины, т. е. не духовно.
Существование
человека, взятого в
глубине, а не в поверхности, есть единственное свидетельство существования Бога, так как
человек есть отображение образа Бога, хотя часто и искажающее этот свой образ.
Человек не есть экономическое существо по преимуществу в своей
глубине.
Марксистский оптимизм не ставит в
глубине ни вопроса об отношении
человека к космосу, ни вопроса о внутренней жизни
человека, которая просто отрицается.
Происходит объективация психических состояний
людей, вкорененных в
глубину не индивидуального только, но еще более коллективного подсознательного.
Ложь коллективизма заключается в том, что он переносит нравственный экзистенциальный центр, совесть
человека и его способность к суждениям и оценкам из
глубины человеческой личности в quasiреальность, стоящую над
человеком.
Много наименований можно давать человеческому типу, но
человек менее меняется, чем это кажется по его внешности и его жестам, он часто менял лишь свою одежду, надевал в один период жизни одежду революционера, в другой период одежду реакционера; он может быть классиком и может быть романтиком, не будучи ни тем ни другим в
глубине.
Но для мистики благодать есть обнаружение из
глубины, из первооснов божественного начала в
человеке.
Неточные совпадения
Вронский защищал Михайлова, но в
глубине души он верил этому, потому что, по его понятию,
человек другого, низшего мира должен был завидовать.
Но в
глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет
человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
— Картина ваша очень подвинулась с тех пор, как я последний раз видел ее. И как тогда, так и теперь меня необыкновенно поражает фигура Пилата. Так понимаешь этого
человека, доброго, славного малого, но чиновника до
глубины души, который не ведает, что творит. Но мне кажется…
Это он знал твердо и знал уже давно, с тех пор как начал писать ее; но суждения
людей, какие бы они ни были, имели для него всё-таки огромную важность и до
глубины души волновали его.
Алексей Александрович, так же как и Лидия Ивановна и другие
люди, разделявшие их воззрения, был вовсе лишен
глубины воображения, той душевной способности, благодаря которой представления, вызываемые воображением, становятся так действительны, что требуют соответствия с другими представлениями и с действительностью.