— Именно — красная и горячая. И вот красный цвет, как и «красные» звуки,
оставляет в нашей душе свет, возбуждение и представления о страсти, которую так и называют «горячею», кипучею, жаркою. Замечательно, что и художники считают красноватые тоны «горячими».
Погром, произведенный 19 февраля,
оставил в его душе неизгладимый горький след, который заставлял его постоянно морщиться и стонать.
Однако надо сознаться, что греки-колонизаторы
оставили в их душах самую свою типичную черту, которой они отличались еще при Перикле, [Перикл (ок. 490–429 до н. э.) — политический деятель древней Греции; осуществил ряд демократических преобразований в стране.] — любопытство и страсть к новостям.
Неточные совпадения
Он
оставляет раут тесный, // Домой задумчив едет он; // Мечтой то грустной, то прелестной // Его встревожен поздний сон. // Проснулся он; ему приносят // Письмо: князь N покорно просит // Его на вечер. «Боже! к ней!.. // О, буду, буду!» и скорей // Марает он ответ учтивый. // Что с ним?
в каком он странном сне! // Что шевельнулось
в глубине //
Души холодной и ленивой? // Досада? суетность? иль вновь // Забота юности — любовь?
Может быть, отлетая к миру лучшему, ее прекрасная
душа с грустью оглянулась на тот,
в котором она
оставляла нас; она увидела мою печаль, сжалилась над нею и на крыльях любви, с небесною улыбкою сожаления, спустилась на землю, чтобы утешить и благословить меня.
В своей глубокой тоске немного утешаюсь тем, что этот коротенький эпизод нашей жизни мне
оставит навсегда такое чистое, благоуханное воспоминание, что одного его довольно будет, чтоб не погрузиться
в прежний сон
души, а вам, не принеся вреда, послужит руководством
в будущей, нормальной любви. Прощайте, ангел, улетайте скорее, как испуганная птичка улетает с ветки, где села ошибкой, так же легко, бодро и весело, как она, с той ветки, на которую сели невзначай!»
Хиония Алексеевна чувствовала себя
в положении человека, изувеченного поездом, все ее планы рушились, надежды растаяли,
оставив в душе мучительную пустоту.
Эти разговоры с дочерью
оставляли в душе Василия Назарыча легкую тень неудовольствия, но он старался ее заглушить
в себе то шуткой, то усиленными занятиями. Сама Надежда Васильевна очень мало думала о Привалове, потому что ее голова была занята другим. Ей хотелось поскорее уехать
в Шатровские заводы, к брату. Там она чувствовала себя как-то необыкновенно легко. Надежде Васильевне особенно хотелось уехать именно теперь, чтобы избавиться от своего неловкого положения невесты.