Неточные совпадения
Идея же греха и вытекающей из него болезненности бытия дана нам до всех категорий, до всякого рационализирования, до самого противоположения субъекта объекту; она переживается вне времени и пространства, вне законов логики, вне этого
мира, данного рациональному сознанию.
Индийская
идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории человечества, в которой совершается искупление и спасение
мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и человечества.
Идея переселения души, отделения души от плоти этого
мира и перехода из этого
мира в совершенно иной, противоположна вере в воскресение плоти и космическое спасение человечества и
мира путем Церкви и истории.
Нельзя осмыслить
мира и мировую историю помимо
идеи Троичности Божества, необходимо поставить в центре мировой трагедии Логос.
Идея Единого Бога или Бога Отца сама по себе не делает понятным ни распад между творением и Творцом, ни возврат творения Творцу, не осмысливает мистическое начало
мира и его истории.
Мир сотворен Богом через Логос, через Смысл, через
идею совершенства творения, предвечно пребывающую в Боге и равную Ему по достоинству.
Дитя-мир — несовершенное, не равное Отцу по достоинству, не осуществленная
идея бытия, бытие, смешанное с небытием.
Силой божественной любви Христос возвращает
миру и человечеству утраченную в грехе свободу, освобождает человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет человека Богу, утверждает начало богочеловечности, как оно дано в
идее космоса.
Если Сын Божий есть Логос бытия, Смысл бытия,
идея совершенного космоса, то Дух есть абсолютная реализация этого Логоса, этого Смысла, воплощение этой
идеи не в личности, а в соборном единстве
мира, есть обоженная до конца душа
мира.
Процесс истории не есть прогрессирующее возвращение человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого
мира: процесс истории двойствен; он есть подготовление к концу, в котором должно быть восстановлено творение в своей
идее, в своем смысле, освобождено и очищено человечество и
мир для последнего выбора между добром и злом.
Древнему, дохристианскому
миру была также чужда
идея прогресса — смысла исторического развития, так как
идея эта предполагает сознание единства человечества и провиденциального его назначения.
Почему великая, святая
идея теократии, Града Божьего, стала ненавистной новому человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным опытом охристианить
мир без остатка?
Идея прогресса, развития человечества, движения его к какой-то высшей цели была чужда античному
миру: это не языческая
идея.
Рационалистическое сознание мешает им принять
идею конца истории и
мира, которая предполагается их неясными чувствами и предчувствиями; они защищают плохую бесконечность, торжествующую в жизни натурального рода.
— В этом состоянии, — продолжал поучать Мартын Степаныч, — мистики думают созерцать
идею мира прямо, непосредственно, как мы видим глазами предметы мира внешнего.
Неточные совпадения
— Он говорит, что внутренний
мир не может быть выяснен навыками разума мыслить
мир внешний идеалистически или материалистически; эти навыки только суживают, уродуют подлинное человеческое, убивают свободу воображения
идеями, догмами…
«Нет. Конечно — нет. Но казалось, что она — человек другого
мира, обладает чем-то крепким, непоколебимым. А она тоже глубоко заражена критицизмом. Гипертрофия критического отношения к жизни, как у всех. У всех книжников, лишенных чувства веры, не охраняющих ничего, кроме права на свободу слова, мысли. Нет, нужны
идеи, которые ограничивали бы эту свободу… эту анархию мышления».
Тут Самгин вспомнил о
мире, изображенном на картинах Иеронима Босха, а затем подумал, что Федор Сологуб — превосходный поэт, но — «пленный мыслитель», — он позволил овладеть собой одной
идее —
идее ничтожества и бессмысленности жизни.
— Был, — сказала Варвара. — Но он — не в ладах с этой компанией. Он, как ты знаешь, стоит на своем:
мир — непроницаемая тьма, человек освещает ее огнем своего воображения,
идеи — это знаки, которые дети пишут грифелем на школьной доске…
— В
мире идей необходимо различать тех субъектов, которые ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх пред жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться в удобной
идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.