Неточные совпадения
Отщепленной от народного целого интеллигенции всего
мира поверилось, что она окончательно вступила в третий фазис развития, окончательно освободилась от пережитков прошлого, что знанием для нее исчерпывается восприятие
мира и сознательное отношение к
миру, что все
человечество тогда лишь станет на высоту самосознания, когда вырвет из своей души семя веры и отдастся гордому, самодержавному, всесильному знанию.
И вера должна уважать знание как необходимое добро в данном дефектном состоянии
мира и
человечества.
Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего
человечества и всего
мира, вера в возможность окончательного социального устроения
человечества и в верховное могущество науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом.
Человечество — космический центр бытия, высшая точка его подъема, душа
мира, которая соборно отпала от Бога и соборно же должна вернуться к Богу, обожиться.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории
человечества, в которой совершается искупление и спасение
мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и
человечества.
Земная жизнь человека и
человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом спасения, если допустить возможность отложить дело спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в другие
миры.
На земле, в земной истории
человечества есть абсолютное касание иного
мира, и точка этого касания единична и неповторима в своей конкретности.
Поэтому
человечество приобрело космическое значение, в нем душа
мира возвращается к Богу.
Идея переселения души, отделения души от плоти этого
мира и перехода из этого
мира в совершенно иной, противоположна вере в воскресение плоти и космическое спасение
человечества и
мира путем Церкви и истории.
Но великая задача жизни предстоит в том случае, если бессмертие может быть лишь результатом мирового спасения, если моя индивидуальная судьба зависит от судьбы
мира и
человечества, если для спасения моего должно быть уготовлено воскресение плоти.
Человечество, и за ним и весь
мир порабощены злом, попили во власть необходимости, находятся в плену у диавола.
Свобода должна быть возвращена
человечеству и
миру актом божественной благодати, вмешательством самого Бога в судьбы мировой истории.
Промысел Божий и откровение Божие в
мире — не насилие над
человечеством, а освобождение
человечества от рабства у зла, возвращение утерянной свободы, не формальной свободы от совершенного бытия (свободы небытия), а материальной свободы для совершенного бытия (свободного бытия).
Для религиозного сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность спасения;
человечество должно оплодотвориться божественной благодатью: в
мире должен совершиться божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по силе своей равной размерам содеянного преступления.
Силой божественной любви Христос возвращает
миру и
человечеству утраченную в грехе свободу, освобождает
человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет человека Богу, утверждает начало богочеловечности, как оно дано в идее космоса.
Дух есть синтетический момент в мистической диалектике, осуществленное космическое спасение, осуществленное обожение
человечества и
мира, соборное возвращение творения к Творцу.
Духа в истории
мира не было бы соборного действия Промысла, не было бы отблеска Божества на всем, что творится в истории, во вселенской культуре, в общественности, не было бы космического единства
человечества.
Процесс истории не есть прогрессирующее возвращение
человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого
мира: процесс истории двойствен; он есть подготовление к концу, в котором должно быть восстановлено творение в своей идее, в своем смысле, освобождено и очищено
человечество и
мир для последнего выбора между добром и злом.
Человечество должно было пройти все стадии первоначального, естественного откровения, пережить языческий политеизм, индийское мироотрицание и иудейское единобожие, должно было достигнуть высших ступеней философского самосознания в Греции и совершить полные предчувствий греческие мистерии, должно было устроиться римское всемирное царство, объединяющее
человечество в мировой культуре, чтобы
мир созрел для явления Христа, чтобы тоскующее, жаждущее
человечество увидело Логос во плоти.
Древнему, дохристианскому
миру была также чужда идея прогресса — смысла исторического развития, так как идея эта предполагает сознание единства
человечества и провиденциального его назначения.
Человечество жаждало Спасителя, явления в
мире самого Бога, так как натуральные человеческие пути были изжиты и привели к ужасу и мраку.
Совершающееся искупление как бы закрывало творческую тайну космоса, и
человечество все соединялось с тленной плотью этого
мира, которую проклинало в своем аскетическом сознании.
Почему великая, святая идея теократии, Града Божьего, стала ненавистной новому
человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным опытом охристианить
мир без остатка?
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого
мира, в историческом творчестве культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об обществе и о пути истории.
Богочеловек явился в
мир; мистический акт искупления совершился, но богочеловеческий путь истории еще не был найден, все еще оставалось обширное поле для подмены божеского человеческим, для соблазнов князя этого
мира, который всегда охотно подсказывает, как лучше устроить
мир, когда Дух Святой не вдохновляет еще
человечества.
Государство — языческого происхождения, и только для языческого
мира оно нужно; государство не может быть формой христианской общественности, и потому католический папизм и византийский цезаризм — остатки язычества, знаки того, что
человечество еще не приняло в себя Христа.
Идея прогресса, развития
человечества, движения его к какой-то высшей цели была чужда античному
миру: это не языческая идея.
В безрелигиозном сознании нового
человечества древние чаяния Царства Божьего смешались с чаяниями царства князя этого
мира; обетования второго пришествия Христа затмились христианскими же обетованиями о пришествии земного бога — врага Христова.
Только в свете религиозного сознания видна двойственность исторических судеб
человечества, видно грядущее в
мире разделение на конечное добро и конечное зло, виден трагический и трансцендентный конец истории, а не благополучный и имманентный.
Принудительное государство, как и принудительное знание, нужны природному
миру и природному
человечеству, но эти принудительно-природные начала не могут быть внесены в церковь и в веру.
Таким шагом назад является субъективная мистика переживаний, мистика благополучная, не катастрофическая, не ведающая ответственности за исторические судьбы народа,
человечества и
мира.
Но Бог творит уже вместе с
человечеством, богочеловеческим путем творится новый
мир.
Неточные совпадения
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей
мир, который мы думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается на нас врагом
человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.
«Я видел в приюте слепых, как ходят эти несчастные, вытянув руки вперед, не зная, куда идти. Но все
человечество не есть ли такие же слепцы, не ходят ли они в
мире тоже ощупью?»
«Идея
человечества так же наивна, как идея божества. Пыльников — болван. Никто не убедит меня, что
мир делится на рабов и господ. Господа рождаются в среде рабов. Рабы враждуют между собой так же, как и владыки.
Миром двигают силы ума, таланта».
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный в холодной плоскости зеркала. На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «
мир на земле и в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал
человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
— История жизни великих людей
мира сего — вот подлинная история, которую необходимо знать всем, кто не хочет обольщаться иллюзиями, мечтами о возможности счастья всего
человечества. Знаем ли мы среди величайших людей земли хоть одного, который был бы счастлив? Нет, не знаем… Я утверждаю: не знаем и не можем знать, потому что даже при наших очень скромных представлениях о счастье — оно не было испытано никем из великих.